Малороссийские анекдоты

Г.Ф.Квитка-Основьяненко (?)

1

Крымские татары делали набеги на пограничные селения слободских полков даже в мирное время, неоднократно разоряли деревни, уводили с собою жителей со всем их скотом п имуществом. Напуганные обыватели при малейшем шуме, для них подозрительном, покидали дома свои, крылися кому где можно было, оставляя все имущество на произвол злодеев. В одном селении вдруг раздался крик: «Татарва, татарва!» Все бросились в леса, в сады н куда глаза глядят.

В одном семействе один из братьев спрятался под мостик, другой – в саду вскарабкался на грушу, третий же, от беспечности или желая спрятать батькову скрыньку от татар подалее, хлопотал у себя в хате. Вдруг слышит он у самых уже дверей голоса татарские.

Что делать бедному Миколе? Куда в избе спрятаться? Одно убежище – на печи. Засевши там, с горестью смотрел он, как сии хищники везде шарили, все забирали, укладывали. Вот они уже вышли. Бедный Микола начал было уже оживать и уже прислушивался к исчезающему шуму, как вдруг снова вбегает один татарин – ни с чем более как напиться воды, которую он заметил в хате.

Микола опять без души, но, увидев, что татарин пьет смирно, приободрился и не утерпел, чтобы не сказать обыкновенного при сем случае комплимента: «Здорово пив!» Татарин, не понимая приветствия, бросился на печь, связал арканом бедному Миколе руки и потащил его к своим товарищам.

Сидевший под мостком, увидев, что брата его ведут злодеи, не выдержал и закричал в свою очередь: «Прощай, Миколо!» Тотчас схватили и этого. Только лишь управилися с ними, как третий брат, смотревший на груше и видевший все происходившее, вздумал их пожурить и в свою очередь воскликнул: «Чого було вам, дурним, відзиваться?»

Не нужно сказывать, что и его татаре не оставили дома.

2

Один малороссиянин, полтавский житель, за верное в своем кругу рассказывал: «Як дойшов Бонапарт до Москви, та й хотів було там зимовати; аж ось біжить гінець: дінці рушили! А він тільки усом моргнув (Бонапарт). Далі другий прибіг, що вже козацтво (вообще малороссияне) настига! Бонапарт каже: «Нехай їх, нам тут тепленько!» Аж ось біжить третій: полтавці рушають! Тоді вже баче, що непереливки – засумовав! Та й каже: «Гей-гей, хлопці! біда! щоб не було нам того, що й шведові!»

Як гляди завтра, чуть маленький світок, і побігли, не оглядаючись. А вармія в Москву. А то б вони, пожалуй, і довгенько там би панькались».

3

Один путешественник уверял, что он не находил ничего глупее, чем хахлы. В пример сему рассказывал, что, въехав в одно малороссийское селение поздно вечером, искал постоялого двора, и где ни спрашивал, везде слышал один ответ: «Ні, нехай бог милує!»

Потеряв терпение, путешественник начал в первой избе просить ночлега. «Та для чого? Можна! паняйте в двір!»

Вот, наконец, нашли пристанище и въехали. «Мужичок! нет ли у тебя продажного сена и овса?» – «Нема, нехай бог милує! се не постоялий двір, а є там у садочку, то нехай хлопці ваші наберуть, скілько їм треба. Ге-ге! послухайте: там стоїть великий стіг, то з того не беріте, бо сіно осоковате, а біля його маленький, копичок з п’ятнадцять, то того наберіте».

Люди пошли и набрали, сколько им надобно было. «А овсеца нету?» – спросил проезжий. «Та є і овес; нехай хлопці підуть у комору та і наберуть, а я вже далебі сам не піду, бо за день утомився». – «Сколько же мерок взять?» – спросили его. «Е, голово! та бери, скілько треба: уже не впхаєш коням в горло лишнього; нехай їдять, скілько треба».

Людям также поставили добру миску борщу, каши та вареников полумысок. На завтрашний день глупой хахол сказал проезжему: «Одже, пане, я піду у ліс, а жінка до коноплів; тілько діточки остаються – то як будете виїжджати, то нехай ваші хлопці позачиняють хату і ворота!» – «А деньги кто возьмет?» – «Які?» – «А за квартиру?» – «Та що за недобра мати! Хіба се постоялий? абощо? Ми сим не торгуємо, то й грошей ваших не треба».

Таким образом, несмотря ни на какие убеждения, по словам сего путешественника, глупой хахол не взял ни копейки ни за квартиру, ни за корм людей и лошадей.

И это приписывают глупости! Хорошо, как бы таких глупцов поселить поболее по столбовым дорогам!

4

Чумаки с фурами пришли в Москву. Сдав клажу по принадлежности, два товарища пошли бродить по городу. Потап таки бував на Москві не раз – вот он и повел Охрима с собою смотреть все диковины. Подошли к Ивану Великому. «Дивись, бра! дзвіниця! ще вища, ніж в Куряжі (в просторечии так называется Старохарьковский монастырь заштатный). А галки, галки! та й до пропасті їх! Одна їх, дві їх, три…»

Где ни взялся удалая голова служивый, который уже давно ходил вслед за чупрунами, чтобы от них чем-нибудь поживиться. Подбегает и грозно спрашивает: «Хахол! что ты считаешь?» – «А що, галок!» – «Сколько насчитал?» – «Та… ваше благородіє, іще тілько шість». – «Давай же шесть рублей». – «Йо? за віщо се?» – «Велено от команды: сколько кто галок насчитает, за каждую брать по рублю штрафу». – «Оце ж лихо! Господа служивий! та чи не можна помиловать?» – «Молчи, безмозглой! Давай поскорее шесть рублей, а не то в тюрьму!»

Нечего Потапу делать: вынимает мошну и робко отсчитывает деньги. Только лишь скрылся служивый, как вдруг наш заезжий отводит удивленного товарища в сторону (к стене Кремлевской, между консистории и сената) и рассказывает ему с удовольствием человека, обрадованного неожиданною удачею: «Охріме, я москаля одурив; я налічив дванадцять галок, а йому сказав, що тільки шість, а він, мов дурний, повірив та шість рублів тілько і узяв!» Похохотавши довольно долго над оплошностью служивого, Охрім промолвил: «Не без розумних людей таки і нашому народові».

5

На крымской границе, в одном селении, находилась отдельная команда для содержания караулов. Начальнику велено было иметь при себе также и сотню тогдашних козаков малороссийских. Важнейшие посты охранялись армейскими; козакам же была поручена большая дорога. В предосторожность от чумы все обозы, идущие из Крыма в Россию, должны были в сем пункте поворачивать в сторону на пять верст к учрежденному карантину. Несмотря на карантин, обозы шли безостановочно мимо козаков, и начальник всей команды должен был затрудняться препровождением обозов сих в обратный путь и к карантину. На взыскание его козаки отвечают: «Що ж! ми б і радніші не пускать, так не сила на нашому бекетові». Прибавили им еще смену козаков – все то же.

Наконец, являются к начальнику некоторые из козаков с объяснением: «Вже ж ми їх і не пускаєм, вже ж і просимо, і лаємо, так таки народ такий, так і лізе! Та ще в очі сміються. Будьте ласкаві, дайте хоть з пару москалів, а то без них далебі нічого не зробим».

Как ни строг был начальник, но, позабавившись простодушием сих неопытных своих подчиненных, для пробы послал к ним шесть солдат русских. Новые товарищи не долго думали: поставив ружья в пирамиду среди дороги, сами подсели к галушкам с салом, которыми на ту пору, по обыкновению, козаки утоляли свой голод. Только лишь обоз приближался, вдруг солдат, выдавшись из кучи обедающих козаков и своих товарищей, закричал: «Не езди, караул сломаешь!» И обоз поспешно удалялся в сторону. Начальник, видя, что все пошло исправно, спрашивал солдат, научили ли они малороссиян караулить. «Позвольте еще, ваше высокоблагородие, поучить их еще с недельку! – сказал один, который был отважнее прочих. – Хотя козак-то и простоват, да галушечки его с сальцем вкусны».

6

Лаврин вывез на торг продать мешок муки с тем, чтобы за вырученные деньги купить нужное для дома. Остановившись на площади в городе среди множества людей, он решился не вставать с воза, весьма прилежно караулить свой товар и глаз с него не спускать ни же на секунду. Подходит один служивый, посматривает на продавца, на мешок с мукою, поглаживает его, пошевеливает. Лаврин бормочет про себя: «Одже москаль не думає купить, а хоче вкрасти».

Служивый, видя, что хозяин, уставивши на него большие глаза, спокойно, впрочем, позволяет осматривать товар свой, поднял мешок, взвалил к себе на плечо и удаляется тихим шагом. Лаврин между тем с лукавою усмешкою говорит себе: «Вражий москаль думає, що я не бачу, як він краде. Бач, взяв! ану, ану! бач, пішов! Одже і вкрав!»

Когда служивый скрывался уже в толпе народа, наш Лаврин привстал на телеге и смотрел вслед за проворным служивым, пока он совсем не скрылся. Тогда Лаврин сказал в отраду сам себе: «Уже сказано що москаль, уже коли не купе, то вкраде. Вже ж я і дивився – таки прийшов та таки і вкрав. Ану, синку, впрягай воликів, поїдемо додому!»

7

Стеха, пожелав иметь новый очипок, сказала мужу: «Чи знаєш що, Денисе? Повези лишень завтра на базар хвастку масличка, що я за петрівку придбала; продай його та купи мені очіпок та ще чого треба: то солі, то тарані, то ще чого знаєш. Та гляди пильненько, щоб москалі не вкрали, як у нашого кума Лавріна муку. Гляди та й гляди, а то коли вкрадуть, далебі усю потилицю обірву тобі. Уже ти знаєш мене, що я не збрешу. Впрягай волів. От хвастка, поганяй. Та гляди ж!»

«Не бійсь, не вкрадуть», – отвечает Денис, кладет кадочку на телегу и отправляется в город. Там отпряг волов, купил дыню и для безопасности садится на кадочку с маслом. Явились охотники посмотреть, а может быть, и купить товар Денисов, но наш Денис ни с места. Кушает свою дыню со скорлупою, соком запивает (так многие лакомятся в Малороссии) и на все вопросы, что у него продается, вяло отвечает: «Масло!» – «Покажи!» – «От так! щоб украли? Наперед купи, то тоді і встану». Разумеется, что покупщики оставили его; но другие проворные хитрецы всячески увивались около Дениса. Тщетно! Продавец наш сидит на кадке и бодрствует.

Наконец, уже почти к вечеру, подошел к нему один служивый; всматривается и восклицает:

– Здорово, приятель!

Денис

Здоров.

Служивый.

Узнал ты меня?

Денис

Ні.

Служивый

Как не узнал! Да я у вас в прошлом году в деревне с командою стоял.

Денис

Де? щоб то у нас у Куликівці?

Служивый

Так, там, приятель! У вас у Куликовке стоял.

Денис

Та брешеш, москалю! У нас зроду постою не було, а то, коли хоч тямити, так то у Тернівці стояли, біля нашої слободи недалеко.

Служивый

Тьфу пропасть, я все ошибаюсь! Так точно! Я у тебя часто в гостях бывал и лавренички едал.

Денис

Може й так. Ходив один москаль, так той тільки був молодший, та й дуже молодший!

Служивый

Эх, брат! Кого служба молодит? А брат твой дома? здоров?

Денис

Себто Серьога? Здоров!

Служивый

Так, он, он! Жаль мне его! ох!

Денис

А що там таке?

Служивый

Набор, брат, есть. Меня капитан послал с мерою везде набирать, а Серега выйдет в меру.

Денис

Та вже Серьога і старий.

Служивый

Так что ж? Старички-то теперь и понадобились.

Денис

Та він горбатий і малий; і ще нижче мене.

Служивый

Какое нижче? Вот мера – как раз выйдет, хоть и ниже тебя. Вот смеряй!

Служивый приставил к нему на телегу меру; Денис поднялся, примеривается, вытягивается, с удовольствием замечает, что и он ниже меры; служивый удивляется, что почитал Серегу годным в рекруты, и уходит. Денис, проводив его глазами, хотел было сесть по-прежнему, но кадки с маслом не стало. Огорченный продавец запряг волов своих и поехал домой.

Стеха встретила мужа вопросами:

– А що? чи купив очіпок? очіпок купив? – Денис от горести и стыда безмолвствует. Наконец, жена спросила: – Мабуть, забув?

Денис

Ні.

Стеха

Ну, так загубив?

Денис

Ні.

Стеха

Ну, так украли.

Денис

Кажу тобі, що ні.

Стеха

Масличко ж де?

Денис.

Нема.

Стеха

А що? Украли?

Денис

Але! лиха украли. Весь ранок ходили, та не вкрали, і з півдня приходили, та таки не вкрали; та вже насилу насилу к вечеру…

Примітки

Вперше надруковано в журн. «Вестник Европы», 1822, № 21, листопад, с. 61 – 68, № 22, листопад, с. 157 – 162, без підпису. Авторство приписується Квітці (див. Трубицын Н. О. народной поэзии в общественном и литературном обиходе первой трети XIX века. Спб., 1912, с. 105). Доказом авторства Квітки може служити те, що окремі мотиви анекдотів використані у «Татарских набегах».

Подається за першодруком.

Перший з цих анекдотів використано в оповіданні І. Франка «» (1876 р.).

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1979 р., т. 2, с. 383 – 386.