[О правописании малороссийского языка]

Г.Ф.Квитка-Основьяненко

Отрывок из письма Грицка Основьяненка

Краснея, как красная девушка перед льстящим ей обожателем, расточающим перед нею незаслуженные похвалы, читал я «Маяк», II часть. И также, как она, не соглашаясь с «милым льстецом», относил все, как и она, к сильной любви, которая скрывает или не видит недостатков. Читал с наслаждением и принял бы все это уроком себе, если бы брала охота продолжать занятие.

Но… «стара стала!» Лучше сойти по доброй воле самому, нежели быть согнану с плаца и зашикану, как Жильблазов архиепископ. Благодарен почтенному вашему сотоварищу. Познакомьте меня с ним, т[о] е[сть] скажите о имени и прочая, чтобы с светским приличием мог отозваться в письмах ваших или в некоторых случаях и к нему. Вот как и теперь обязан ему ответом и спешу изложить его, хотя в вашем письме. Потрудитесь передать ему.

Напрасно полагают, говорят и пишут, что в малороссийском выговоре буква ѣ должна выговариваться, как самое мягкое и; нет! – Ѣ нужна во всей своей силе и виде в словах: «справжнѣ», «учорашнѣ», «торишнѣ» и многих других. (Полагаю, что г. Бурачек совершенно знает малороссийский язык, я так прямо и пишу). Когда же ѣ нужна, то чем заменить «тоби», не писать же «тобѣ», последнюю букву и наши хохлы и кацапы будут выговаривать во весь ротѣ.

Эге! вот штука! г. Максимович, Котляревский, а за ними Срезневский и проч[ая] братия пошли «ѣкать», и вышло ни се ни то, ни по-людски ни по-какому. Видевши все это, начал я повести свои писать, как выговаривается или по методу Гулака-Артемовского. Стал читать печатное… язык поломал и об пол ударился руками, та що будеш робити! Значение слова потеряно, разбирать и печатное трудно, в акценте сбиваешься и вышел пшик.

Придумывая многое, я нашел, что для нашего писания необходимо еще одно и, мнякесеньке, мов губочки молоденькой дивчинки, що и циловати смачно, пропудово ы, как и сам Артемовский назвал его, крепко мешает делу. Но как же прикажете? Как вы напишете и заставите различно выговорить: «пишов пыты, ходы дивчыно, иде сюды, йде сюды» и проч., и проч., и проч.? Кажется, что мы не ь выговариваем, как мягкое и, а в некоторых случаях о, как и.

Принявши писать (нам) вместо и, чтобы выговаривать мягко ѣ, «пѣшов, пѣп, плѣт», «макогѣн» мы должны были бы писать: «пишов пип плит», «макогин», чтобы это было? Ни москаль, ни православный не второпав бы. Нужно и непременно нужно особое мнякесеньке и. Здесь не могу его произнести, некому; предлагал г. Гребенке ввести его при издании им «Малороссийского альманаха», – когда-то будет он, и отмена не хитрая: й. Так стоит в древних рукописях, да и в старинных печатных доискаться можно. Вот что-нибудь для примера: ы выговаривается как должно, дебело, и – немного мягче, й – очень мягко.

«Поки староста се казав, Маруся у кімнати усе била поклоны, щоб батько виддав ий за Василя, а вин, сидючи на лавці, дивиться на ней» – и проч. Не легче ли тогда читать? Не доступнее ли и для москалив буде? И они разберут, що то «был», «бил», «біг». В этом ы вся и путаница. В других случаях я берегуся и не следую: «ховацця, це що» – пишу «ховаться, се що», отеє ще, розказує, и прочая сколько можно, не затемняя значения настоящего. Там же, где нельзя избежать: «казав та де воно (можно бы писать «гдѣ») навіщо, ніколы», там нечем заменить, кроме изъяснения.

Следственно, ввести только прадедовское й и розтолковаты, що вин (москаль) нехай мнякенько выговорюе, то и буде по-нашему: а що воно – чи «пѣп», чи «поп», колы написано «піп», вин и, сам здоров, догадается. Два слова: о и ѣ заменяются й, а что з вместо с, т вместо б – это не важно, можно примениться. Тогда не нужно отличать, как я пишу: «ииде», «йде», «йде», видимая разница. Избегнем соромитского слова: «пысано», «написано». «Не знать що!» – кажуть панночки.

Применять же наши слова к понятиям русских, право, не приходится. Выйдет ни се ни то: слова потеряют силу, значение, пишущий затруднится в изложении какой-нибудь остроты, лаконизма, москаль не поймет, наш не разберет. Зділайте милость, нехай так зостається, поки до якого часу, нехай мы потішимося своїм. Дайте только нам й, и я готов прислать что-нибудь для пробы, если бы кто взялся напечатать.

Это ответ на первое, теперь на второе, на переложение «Листов» по-русски и 10 000 расходу. Слухайте, добродию, и нехай про нас слово, а то москаль (Петр Александрович) пидслуха, та зараз у вашему «Маяци» и поглузує над нашими.

Напечатал я «Листов» для пробы 600, чтоб поохотить нашего продавца, и разослал по своей и по тем губерниям, где есть земляки. Книгопродавец просил только пересылочных денег, выходил копеечный счет: сотню за целковый роздал я. Все хвалят (от як и вы, нехай здоровы будете, не погудили), благодарят, просят продолжать: «Я, де, видел у соседа: присылал окружной почитать; право хорошо, преполезно, продолжайте…»

А экземпляры лежат: двух сотен даром не роздал при всей навязчивости. Вот то будет и с русскими. Да признаться, быт их, поведения, страсти, привычки вовсе мне неизвестны, кроме всего, боюсь напутать гили, хотя и думаю, что народ принял бы, как и здесь. В одной деревне грамотий читал им все листы: «Що то розумно писано! та як понятно, не як панотець прочитує. Коли б знали, де той Основьяненко, зложились бы ему по чему там хлибця на дяку, однаково тепер хлиб дорогий».

Когда же дошло до статьи о пьянстве, то один из слушателей замотав руками начал просить: «Ну те бо, не читайте, киньте ту книжку. Чортзна об чім там написано!» Кто позаботится, чтобы народу читано было?.. и только: толковать не нужно. Но и готового не введут читать. Видите, и туда рано еще посылать, рано для них писать. Чувствительнейше благодарен, что вы меня поняли, оценили.

Примітки

Вперше надруковано в журн. «Маяк», 1840, ч. V, гл. V, с. 4 – 5, з підзаголовком: «Отрывок из письма Грицка Основьяненка» та примітками С. Бурачка.

У зібранні творів друкується вперше.

Автограф невідомий.

Подається за першодруком.

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1981 р., т. 7, с. 435 – 437.