Мемуар XV

Г.Ф.Квитка-Основьяненко

«Пусть дядюшка потешится дарованием моим», – подумал я, увидя его, приехавшего ко мне.

После обыкновенных приветствий, я подал ему мое сочинение. Он прочел его и с холодностью сказал: «Зачем чваниться чужим? Я хотел читать собственное твое рассуждение, а ты выписал у другого».

– Извините, дядюшка! Это все мое сочинение, я только подражал высокому, цветистому слогу, который до безумия расхваливается придумавшими его. Он настаивает, проповедует, велит, требует, чтоб все так писали и даже говорили.

– Подражание недалеко от оригинала. Поздравляю тебя.

– Правда? – подумал я – и со скромным поклоном принял заслуженную похвалу.

– Что это у тебя за слово «айда». Не описка ли это? – спрашивал дядя, продолжая рассматривать мое философическое рассуждение.

– Какая описка? Это особое слово «айда», должно быть, от «гайда» и думаю, не татарское ли оно, вошедшее в русский язык во время владычества татар.

– Ах ты горе ориенталист! – сказал дядя, расхохотавшись. – Хочешь счесть звезды на небе, а под носом ничего не видишь. Это и простой мужик тебе скажет, что это вовсе не по-татарски, а чисто, просто по-русски. «Ай» – восклицание, например, «Ай, да молодец, ай, да, разумник, ай, да писатель! Дело чисто, ясно и для всех понятно, а он на восток пятится. Отчего у тебя такая, словно молотьба в несколько цепов, от неуместных повторений: «столько, сколько»; «затем, зачем»; «тогда, когда»? Это неприятно для слуха и полагаю, что неправильно.

– Теперь нет никаких правил. Найдено, открыто и доказано, что грамматика – вздор и остроумный писатель не должен подчиняться глупым правилам; он выше всего. Статья моя написана самым отборным, самым цветистым слогом. Этак должно писать, не наблюдая, приятно ли для слуха, пристойно ли, прилично ли, сносно ли…

- Ну, пошел со своими уподоблениями! – прервал меня дядя. – А что грамматика вам не нужна, так это видно из твоего писания: к чему у тебя такие странные, несвойственные русскому языку окончания? «Подле дому», когда надобно писать «подле дома»; «вышел из кабинету», а не из «кабинета». Это нечисто по-русски, а по-малороссийски.

Теперь я в свою очередь захохотал и сказал дядюшке прямо: «Помилуйте, какую вы нелепость говорите! Малороссийского языка или наречия вовсе нет и не бывало. Это, изволите знать, только несколько человек, по духу времени, желая чем-нибудь отличиться, выдумали себе особый язык, изобрели странные слова и так принялись писать на непонятном ни для кого и даже для самих их языке.

– Ну, брат, не знаю, как и думать о тебе! – сказал дядя. – Говорил бы это человек, живший целый век в захолустье и не знающий, что кроме его деревни есть и другие, есть даже города и столицы, – я бы не удивлялся такому суждению, но это говоришь ты, кончивший курс в гимназии, с успехом ли или как, кто тебя знает, но все же помазавшийся учением, хоть мельком слышавший, что в России много областей, имеющих собственные наречия или даже языки. Слыхал, конечно, что от славянского языка произошли другие и что из них малороссийский старший, по весьма близкому сходству с коренным славянским. Теперь могу судить и о дальнейших твоих сведениях во многом.

– Помилуйте, да вот печатное…, – хотел было я оспоривать дядю и хватился за самые умнейшие книги, чтобы убедить его в несомненной истине, но дядя, удержав меня от приискании доказательств, сказал:

– И как тебе отвергать существование малороссийского языка, когда ты сам слова оканчиваешь часто по-малороссийски и еще по-простонародному выговору. Никто не напишет по-русски «подле дому», «осьмого году». Не напишет так и малороссиянин, и скажет так тамошний мужик, по-вашему называемый хохол. Так знай, что все эти, тобой принятые окончания слов, суть простонародные, хохлацкие, а ты так неблагодарен, что пользуясь языком, отвергаешь существование его. Поздравляю тебя с такою ученостью! Правда, после твоих «мечт, вражд, осемьдесяти, айда, тогда – когда, столько – сколько» и других премудростей, нельзя назвать твоего писания русским, следовательно и взыскивать за малороссийские, хохлацкие, тобою называемые, обороты и окончания, и так выходит, что твой высокий цветистый, отборный, и как ты там называешь его, слог, есть смешанный: московско-польско-хохло-русский. Смесь всего. Поздравляю с ученостью! А еще хочешь учить других!

И с этими словами дядюшка вышел от меня и уехал. Догадался он, что ушел: я бы доказал ему, что я пишу правильно, чисто, звонко, буйно, шумно, бойко, остро, высоко и проч. и проч. и даже etc. etc.

Примітки

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1981 р., т. 7, с. 397 – 398.