Мемуар двенадцатый
Г.Ф.Квитка-Основьяненко
Вот я взял да и пошел к знаменитым сим издателям, а их человек-де несколько. На беду, не застал никого. Сказали мне, что один, по обычаю, вышел прислушиваться к говору людей из народа, не поймает ли какого скрывшегося от его долго-ременного наблюдения глагола, склонения, спряжения и т. п. мудрости для совершенства своего издания.
Другой вышел отведать новопривезенных устриц и потом зайдет в кондитерскую полакомиться пирожками, чтобы завтра в своей «политической и литературной газете» объявить публике «с наслаждением читающей сии и все его сочинения». Одним словом, не нашел никого, с коим бы мог заключить условие.
От нечего делать я тут же завернул в типографию. Тут увидел суету страшную. В одном столбце не достает политики на три вершка, оригинала нет, издатели в отлучке, фактор в беспокойстве от того, что лист опоздает. В крайности фактор бросился к бюро издателя, заведывающего политическими статьями, выдвинул ящик… и счастье! пропасть политических статей, переверенных, изготовленных, одна другой длиннее. Обширное поле фактору выбирать, какая в меру придет. И он, измерив длинноту и расчитав буквы, обрадовался, что как раз выходит… давай ее сюда.
Опять беда! Статьи сии заготовлены в течение нескольких лет, и фактор в недоумении, новейшее ли это событие или давнопрошедшее. В это время его недоумения вошел я в типографию, и как причислив себя к литераторам, принял их походку, осанку и приемы, то смущенный фактор очень обрадовался, увидя меня, и прямо обратился с убедительною просьбою разрешить его недоумение.
Прочтя статью и в свою очередь не зная, отнести ли ее к настоящему или давно прошедшему времени, а статья гласила о дипломатическом обеде, данном министром, но не было объяснено чьего двора, а просто сказано «наш». В такой крайности, я решил поместить и эту статью и на всякий случай оговорить, сказав, «мы еще ничего не сказали о данном обеде» и проч. Фактор принялся за дело, и лист пошел под пресс, как пришел издатель, гласящий о устрицах и пирожках. Узнав все происходившее, махнул рукой и сказал: «Это не по моей части. Публика все же не прочтет, потому что читает в других листах прежде нашего».
Тут я подумал: «Так вот как издаются газеты!» – и обратился с предложением к издателю участвовать в их листах. Он с радостью поручил мне заняться «фельетоном». Батюшки – светы? Таково-то две недели не выходить со двора и не быть между людьми! Только не наблюдай за ходом литературы, уже и изменения, уже новые слова блестят в ней. Гениальный век!
Выслушав денежные и славные условия, кои показались мне очень выгодными, я поспешил домой заготовить на завтра статью в… как бишь?.. да, в фельетон. Что за громкое прозвище!.. Кто-нибудь спроста прочитает эти фельетоны с мыслью, где помещается все, так, ни то ни се, как в хозяйстве задний двор, как напротив, это фельетон. А что оно такое?! Кто его знает? Мое дело писать на срок фельетоны. Я фельетонист.
Примітки
… один… вышел прислушиваться к говору людей из народа… – Г. Квітка-Основ'яненко натякає на М. Греча, автора «Чтений о русском языке» (2 ч., Спб., 1840), який постійно підкреслював свій внесок у розвиток російської мови.
… в своей «политической и литературной газете»… – Йдеться про «Северную пчелу», про яку В. Белінський писав, що вона «завжди передруковуючи з інших видань, мов би зовсім не має самостійного існування і тримається на одних політичних відомостях, повторених нею після того, як вони надруковані в інших газетах» (Белинский В. Г. Собрание сочинений в девяти томах, т. 3, с. 386).
Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1981 р., т. 7, с. 405 – 406.