Мемуар четырнадцатый

Г.Ф.Квитка-Основьяненко

Благородное дело – талантом, способностями своими помогать ближнему. Я имею талант, имею способности писать устали целые часы. Дай-ка употреблю себя на услуги ближнему. Великий гений наш принялся образовать мир людской, преобразовать все науки, открыть новые средства ко всем познаниям, да что-то у него дело идет плохо. Принялся за историю – не вывезло; пустился в романы – не клеятся, все герои и героини с ума посходили, перевесились, переотравились; а уж покутили в свой век.

Вот он и начал метаться во все стороны: принялся за критику, критика его критикует, он пересмехать людей, глядишь его пересмеяли. Он на театральные подмостки, схватился за журнал и хоть пошатываясь, но стоит, нужно поддержать его. Дай-ка бедненькому ему предложу свои услуги. Мы будем вместе работать: допилюкаем историю, пустимся вдвоем бранить всех пишущих, трудиться совокупными силами о ходе журнала, отставшего от времени только осемью книгами – и дело у нас пойдет ладно. Он, сердечушка, взявшись за многое, не может успеть. Двоим и труд не в труд. А между тем и имя «Евстратий Мякушкин» также прославится, как и его. Бессмертие нас ожидает! О! я знаю Русь, и она познает меня!

Вот я себе взял, да и пошел прямо к одному труженику, взявшему на себя и по себе обязанность легкую всех научить и всех переучить по-своему. Прихожу, вхожу… бедняжечка! Окружен, обложен, осыпан книгами, книжками, книжонками, книжечками, тетрадочками, тетрадками, тетрадями и тетрадищами. В силу я отыскал его между такою бездною премудрости, писанною и печатною на всех человеческих языках. А он их, голубчик, знает, не учася как свой. Наружность его не обещевала того, что тлилося в нем, внутреннем его.

Я объяснил ему, зачем пришел. Желаю-де участвовать в ваших великих трудах и важных заботах. Кроме денежного вознаграждения «от листа», я сгораю от нетерпения получить счастье видеть имя свое подле его имени и также блестящим, как блестит и его…

– Я и Мякушкин? – сказал он с презрением. – Чудное сравнение! Вы хотите писать за деньги? Фи!

– А вы из-за чего хлопочете, – сказал я, – не для приобретения ли также денег? Вы лишь задумаете написать что, тотчас объявляете подписку, а собравши денежки, умолкаете, как «соловей став счастливым».

– Это дело моих книгопродавцов, я не мешаюся в эти дрязги. Все эти безделки, как равно и журнал, я пишу вместо отдыха, после важных занятий.

– Где же ваше важное занятие? Кроме начала, мы еще ничего не видим. Журнал ваш бежит черепашечною рысью, только осемью книжками отстал. Если бы вы приняли меня в долю, дело бы пошло скорее и публика бы не роптала.

– О, неблагодарная публика! – воскликнул он с жаром. Мало ли я тешил, забавлял ее, и за все это она требует исполнения каждого моего обещания. Подавай ей все обещанные томы, выпускай журнал на срок… Какие прихоти!.. Не нужно, сударь, мне вашей помощи. Вы не уладите так дел, как начал я. – И начал читать или говорить мне то, чего я и понять не мог. То описывает переход удела от князя к князю, то вдруг займется описанием любви, пламенной, горячей, со всеми сладострастными выходками, что и молодому в пору так мечтать, и вдруг прервав фразу, запоет водевильный куплет со своими остротами, заговорит сказку, что «одно другого не держится».

Слушал я его долго, наконец вышел безо всего и, размышляя о нем дорогою, восклицал: «О гений! о всеобъемлющий ум!..»

Примітки

Великий гений наш принялся преобразовывать мир людской… – Йдеться про М. П. Полевого.

…о ходе журнала, отставшего от времени только осемью книгами… – Йдеться про журн. «Сын отечества», журнал постійно виходив із запізненням, передплатники не одержували частини книжок.

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1981 р., т. 7, с. 407 – 409.