На каникулах

Г. Ф. Квитка-Основьяненко

Приехав домой, я увидел большие перемены. В маменькиной спальне, на лежанке, стоял медный сосуд, коего употребления я еще не знал. По сродному мне любопытству, я расспрашивал об этом сосуде и об употреблении его. Маменька сказали мне, что это «самовар»; в нем-де греется вода, а из воды приготовляется напиток, называемый чай, который, «хотя и дорог, бестия!» (так маменька выразили), но как везде входит в употребление, то и они, чести ради рода нашего, завели его у себя, и Хиврю отдали в науку приготовлять чай, и она его мастерски готовит. Причем обещали полакомить нас завтра этим напитком.

– Оно, правда, и вкусное (так говорили маменька), но как-то противно, не евши, ни пивши, употреблять его. Ты, Трушко, завтра сделай так, как я делаю в то утро, когда готуют чай: сбегай в булочную, там будут к завтраку приготовлять пирожки, блины и булочки; так ты похватай там чего побольше, да и употребляй тогда смело чай; он тебе покажется приятен. Вот кофе так не могу пить, с души воротит, хотя его и после обеда должно принимать. Я его и не завожу, и не посылаю Хиври учиться приправлять его. Раз только я пила его у своей кумы Алены Васильевны – да тьфу! – При сем маменька, поворотясь в ту сторону, где живет Алена Васильевна, плюнули от негодования на ее кофе.

Пожалуйте же, что тут за комедия вышла на другой день. Вот мы собрались все около стола, на котором уже шумел самовар, а Хивря хлопотала около него и только знай закидывала свои длинные волосы на затылок, потому что, не успев причесаться, не вплела их в косу: так они так и падали и в чашки, и в чайник, что нас очень веселило. Маменька, по заботливости своей, растолковали нам, как выливать чай из чашки в блюдце, как дуть, чтобы остудить, и как потом закрыть чашку.

Все готово, и нам подали по чашке чаю. Я исполнил по маменькиному предварительному совету и нахватался в булочной разной стряпни до жажды, и оттого чай показался мне удивительным напитком, равно как и братьям моим. Правда, запах и вкус был настоящего мыла, потому что маменька нам так говорили:

– Этой проклятой травы нельзя ни с чем держать, так и принимает чужой запах. Хорошо же еще, что теперь мылом несет, так не совсем противно; а то как были гости, так чистый чеснок. Эта благоразумная Хивря держала его на полке, где чеснок…

Вдруг при этом слове маменька крепко разгневались, покраснели, как кровь, и напустилися на Хиврю, чайную стряпуху, зачем она так много воды навела в чайнике; больше чашки оставалось, куда с нею деваться? Жирно будет, как этакой дорогой напиток да выливать! «Вот что разве сделать», – сказали маменька и повеселели, что не пропадет чайная вода.

– Позовите-ка Галушку сюда! – Так маменька называли нашего инспектора, не гневаясь на него и не в презрение, а так: домине, как мы называли, не могли произнести затем, что иностранное слово, а они иностранных диалектов не знали; паном, как называли батенька, не хотели от гордости и говорили: «как же вас (т. е. батеньку) уже величать, когда школяр будет пан?» Всей же фамилии «Галушкинский» не могли выговорить, потому что не знали российской грамоты. Итак, титуловали его просто: «Галушка, да и Галушка».

Вот и пришел домине «Галушка». Маменька из своих рук поднесли ему чашку чаю. Домине начал отказываться, что он ничего хмельного во всю филипповку в рот не берет.

Маменька уверили его, что это чай, а не хмельное.

Реверендиссиме взял чашку, поклонился батеньке и маменьке и на штатском языке произнес желания здравия, во всем преуспеяния, изобилия в достатке, веселия в чувствах, отриновения в горестях и т. п.; и при последнем слове хлебнул, не наливая, как бы должно, в блюдце, а прямо из чашки… обжегся сильно, делал разные гримасы и признавался после, что только стыда ради не швырнул чашку о пол.

Мы, глядя на его действия и замешательство, катались от смеха… Кое-как выпил домине свою чашку и – опять замешательство! – не накрывши чашки, поднес ее к маменьке.

– А зуски не хочешь? – крикнули на него маменька. NB. Они обращалися с ним без политики. – Разжиреешь, по две чашки пивши. Благодари и за одну.

Домине инспектор был как во тьме, не понимая причины гнева маменькиного; но батенька тут же изъяснили ему правила, необходимые при употреблении чая. Домине в учтивых выражениях просил извинения, оправдываясь, что для него это была первина, – и все устроилось хорошо; другой чашки ему не подали, а он не просил, в чем он неполитично поступил, тут же открыли ему правила, необходимые при употреблении чаю. Домине в пристойно учтивых выражениях просил извинения, оправдываясь, что для него это была первина, и все устроилось хорошо; другой чашки ему не подали теперь, да и впредь более не делали ему подобного отличия.

Кстати, еще одно замечание об этом восхитительном напитке чае. Ведь надобно же родиться такому уму, какой гнездился в необыкновенно большой голове брата Павлуся! Все мы пили чай: и батенька, и маменька, и мы, и сестры, и домине Галушкинский; но никому не пришло такой счастливой догадки и богатой мысли. Он, выпивши свою чашку и подумавши немного, сказал:

– Напиток хорош, но сам по себе пресен очень; рюмку водки сюда, тогда бы все исправило.

Мы все и батенька засмеялись; но на поверку вышло, что он правду говорил. Петрусь и домине, по предложению Павлуся, начал расправлять чай водкою и не нахвалились усовершенствованием. Домине Галушкинский, выпивая чашку, всегда говорил:

– Лучше олимпийского нектара!

И такова благодарность потомства к первым изобретателям! Чтобы недалеко уходить, я вам укажу на два разительные примера. Кто открыл четвертую часть света? Христофор Колумб. Назвали ли ее в честь его? То-то же! Я думаю, ни у одного американца нет и портрета его.

Кто первый изобрел пресность чая приправить и делать напиток вкусным и полезным? Исторически доказываю, что тайну сию постиг первый и не скрыл от потомства Лубенского казачьего полка подпрапоренко, Павел Миронович Халявский; но отдаст ли ему потомство признательность?..

Сколько ни пьют по-иностранному называемый пунш (в относительном смысле «Америка»), но никто не вспомнит о первом изобретателе. Хотя бы из национальной гордости включили имя Павлуся в список людей, своими изобретениями бывших полезными человечеству своими изобретениями! И я увлекся духом времени!

Примітки

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1979 р., т. 4, с. 84 – 86, 499 – 500.