4. Мотовство

Г. Ф. Квитка-Основьяненко

Скажи, почтеннейший и любезнейший Старец! живем ли мы, то есть люди нашего разбора, большого света? и хорошо ли мы живем? и так ли в нашем звании жить должно? Признаюсь, мой милостивец, что, шатаясь по белу свету, я всего нагляделся: слышу осужденье, слышу и похвалы такой жизни, и потому за разномыслием не знаю, чему верить! Сам же, по моему правилу, а более по привычке, не люблю иметь своего мнения. Куда нам за умниками! Пусть другие рассуждают, а я к готовому пристану. Только та беда, не знаешь, к какому мнению пристать.

Иной кричит: «Хорошо делает Памфил Иванович, что батюшкиного имения не проматывает и все его богатство, от процентов приобретенное, приумножает торговыми оборотами, подрядами, поставками; он оставит деткам хлеб насущный».

Другой напротив проповедует: «Если кто умеет жить, так ето Трифон Степанович. Батюшка его киснул в деревне, копил деньгу, а он-то пользуется жизнию. Как переехал в город – дом не дом, стол не стол, гости не гости! На что же и деньги прятать? Деньги вещь общая и круглая: катай их по белу свету; живи в свое удовольствие, не отказывай себе ни в чем; содрал все с мужичков, занимай; продай голяков и доживай веку. Пусть те страдают, кому ты должен; а умер, тогда хоть волк траву ешь!»

Слушая все сие, колеблешься и в самом деле пристаешь к последнему мнению. Что ни случится после, но зато уж пожито! А детям что? – Вот еще! Век не тот! Будет другое время, будут другие нравы; тогда не зазорно будет опять трудами рук своих и изворотами зашибать копейку. По-теперешнему чего не можно, то со временем позволительно будет, да и нужда детей умудрит. Соглашаяся с сим, мой милой! проживаю все доходы самым блестящим и веселым образом; деревни закладываю одну за другою; жизнь шумная, веселая; жена мною не нахвалится; молодежи полон дом, куча женихов; подцепим Дуняше знатного, чиновного, богатого; он, женясь, в свою очередь начнет жить по-нашему, а мы, глядя на его жизнь, будем веселиться.

Терпеть не могу старинных деревенских сидней, чудаков! Знай кричат: «Ей, Фалалей Федулыч! берегися, худой конец будет». Ну что же; хоть на час, да вскачь! Для пустого расчета отказывать себе в удовольствиях! Все нынче образуется, все живут гораздо выше своего состояния; уж не отставать же от обычая и людей. Хорош бы я был, когда б, обедая у соседа на серебре, сам потчевал бы его на фаянсе; пивши из хрусталя, подносил бы в стеклянных рюмках, да еще и вино похуже. У него, дескать, три тысячи душ и все в доме еще старинное.

Какая беда! умей управиться, и тысяча душ дадут оброку против трех; а все нужное можно в долг брать! да кто бы мне и не поверил! Соседка выедет в шалях, жемчугах; ну как же унизить честь моей жены, не накупить ей втрое лучше? Да и кто теперь по состоянию живет? По наряду посудишь, десять тысяч в месяц доходу; а выйдет на поверку, что всего заплачено рублей пятьдесят за гербовую только бумагу – на заемное.

Вот уменье жить! вот просвещение! Все утончено в нашем русском дворянском кругу и все идет на иностранный манер, даже и самое обращение. Нынешний век не нашему старинному веку чета! Не прежнее однообразие! Выезд в гости бывал только в годовые праздники, а то все сидели в кругу, дискать, своего семейства. Смех берет, как вздумаешь! Уж нагляденье на жену да на детей! Мой приятель, не знаю только вправду ли, недавно хвалился своим сынком: привыкши свою жену все называть Лелечкой, в три года забыл, что она Елена Константиновна; а детей по имени таки и не знает, пока няня ему не напомнит. Даже загляни, мой голубчик, в мещанской круг; и там в городах нет другого угощения, как чай, да еще и кофе.

Я был однажды кумом у средственного мещанина; поверишь ли, мой милостивец, что, накормивши, напоивши нас, хозяин не поскупился подать нам еще и кофе, сваренное в горшке, что был прежде с кашей. Всему-то пример мы! Наша братия дает всему цену и ход; очищает нравы и у низших людей. Доживем, что и все переймут у нас. Скажи же, мой истинно любезнейший! не весело ли так жить? Некоторые против сего ворчат и спорят: когда я их слушаю, то как будто и на дело похоже; а как слушаю свою братью, так мне кажется, мы правы.

Реши мое недоумение; я во всем тебя слушал и теперь готов послушать. Ежели мы живем не так, как должно, то вразуми меня, какое зло от такой жизни; а потом наставь меня, как мне переменить весь сей порядок, да только так, мой батюшка, чтобы мне отвадить от моего дому эту молодежь пристойным образом, и что мне отвечать, когда начнут мне в глаза смеяться, коли я пущуся в старину. Заплатить долги я уже знаю как: четверно оброк – так лет в пять все выплачу и копейку зашибу, и могу вступить в откуп, подряды, да и разбогатею. Тогда излишек можно будет проживать по своей воле. Во ожидании дружеского извещения пребуду до гробовой доски вернопреданнейшим.

Фалалей Повинухин

15 мая, Фалалеевка

Примітки

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1979 р., т. 2, с. 328 – 329.