Послесловие
Талах Виктор
Держава потомков Джучи оказалась последним в Восточной Европе и, в пору расцвета, наиболее высокоорганизованным, государством, где господствовали кочевники.
Она явилась порождением страшного исторического бедствия, каким оказалось для восточноевропейских народов, особенно для оседлых, монгольское завоевание, и приобрела самостоятельное бытие вследствие неисполнимости предначертаний Чингис-хана о создании всемирного владения Борджигинов.
Первые 50-60 лет своего существования Великий Край был совокупностью огланских улусов. Сложившиеся как результат войны и служившие в первую очередь потребностям наилучшего ведения войны уделы чингисидских царевичей был достаточно несложными и поверхностными образованиями, а потому весьма неустойчивыми в условиях прекращения мирозавоевательных походов. Вместе с тем, их интересы объективно оказывались плохо совместимыми с потребностями централизованного государства. Последнее оказалось достаточно сильным, чтобы в столкновении с ним наиболее сильный и видный из джучидских огланов, Ногай, потерпел поражение и пал. Его соперник хан Токта опирался, с одной стороны, на расположенные в общественной системе «этажом ниже» племенные эли-аймаки, кочевые единицы более прочные и долговременные, восходившие во многих случаях к дочингисовским временам, с другой, на «новую силу» – сосредоточенные в городах торговые круги, преимущественно мусульманские.
Шлем. Дешт-и-Кыпчак, XIV в.
Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж.
Узбеку удалось окончательно справиться с улусными огланами, при нем и его преемниках, Джанибеке и Бердыбеке, в Великом Крае сложилось некое равновесие влияния торговых городов с земледельческой округой и кочевых «племенных» аймаков. В это время общественное устройство Джучиева Улуса достигло наибольшей сложности, а государственная власть, как это присуще периодам равновесия общественных сил, – наибольшего могущества. Однако города Улуг Улуса были слишком мало связаны с местной хозяйственной жизнью, слишком зависимы от мировой торговли, чтобы успешно развиваться в долговременной перспективе и быть надёжной опорой государственной власти. Обрыв Великого Шёлкового Пути сначала в Китае, а затем на Ближнем Востоке повёл их к неминуемому упадку. Зато разные группировки знати кочевых аймаков приобретали всё большее значение и с начала 1360-х годов попытались установить свой контроль над государством, развязав двадцатилетнюю «великую замятню».
Впрочем, в Великом Крае еще сохранялись центростремительные силы, которые к западу от Волги сплотились вокруг Мамая, а к востоку – вокруг Токтамыша (по сути – самозванца и узурпатора, но небесталанного). В их столкновении верх взял чингисид Токтамыш, попытавшийся вернуть добрые времена Узбека и Джанибека. Но это оказалось уже невозможным: беки кочевых аймаков стали слишком сильны, чтобы подчиняться хану, а мусульманские города – слишком слабы, чтобы служить им противовесом. После погрома, устроенного Тимуром Барласом, городская жизнь на коренной территории Улуг Улуса неудержимо затухает. Общество из оседло-кочевого вновь становится чисто кочевым, возвращаясь к состоянию середины XIII, а то и конца XII века. Никем не сдерживаемые и ничем не объединяемые, разные территориальные клики кочевой знати стремятся к обособлению. Двадцатилетие отчаянных усилий Идигу сохранить целостность Улуг Улуса заканчивается его окончательным распадом.
Из числа обломков наименее жизнеспособным оказался Тахт-Эль, «Престольное Владение», в наибольшей степени сохранявший великодержавные притязания Великого Края, а потому меньше всего терпимый соседями. К 1506 году он оказывается разодранным, при поддержке Москвы и Литвы, другими преемниками Улуг Улуса – Крымским и Сибирским ханствами и Ногайской ордой. Не больше, чем на полвека пережили его Казанское и Астраханское ханства, поглощённые прежним данником Улуг Улуса, Московским государством. Тогда же, в середине XVI века, распалась Ногайская орда. Из преемников Улуг Улуса сохранились только ханство Гераев в Причерноморье и Казахское ханство к востоку от Яика.
Правда, сколько бы крымские ханы не притязали на преемственность с наследниками Сайн-хана, сколько бы ни титуловали себя «повелителями двух материков» и «великими падишахами Большой Орды, Великого Юрта, престола Крыма и Дешт-и-Кыпчака», Крым после 1478 года не был самостоятельным. Это была не более чем политическая и хозяйственная периферия Османской империи, прекратившая существование с упадком последней в конце XVIII века. Политическую самостоятельность и культурную самобытность в течение XVI – XVIII веков из наследников Улуг Улуса сохраняли только казахи. Но и они к середине XIX столетия утратили политическую независимость, оказавшись разделенными между сферами влияния двух империй: Российской и Цинской. В примерно трехтысячелетнем соперничестве кочевой и оседлой цивилизаций Евразии верх взяла вторая.