Празднества
Шероцкий К.В.
Печать особой прелести и хитроумности лежит в описаниях разных празднеств, какия придумывали киевские студенты по случаю посещения Киева знатными людьми, напр., к приезду Елизаветы Петровны ими были устроены машины, при посредстве которых удивительные явления потешали императрицу : за город выезжал важный старик в короне; колесницей его был божеский фаэтон, запряженный двумя пегасами. Старик, олицетворявший Кия – основателя города, приветствовал государыню у Днепра и просил ее в свое наследие («История Русов»). Устраивались разные диковинные зрелища, арки, фейерверки, автоматы, произносились орации (речи). Орации, под влиянием академии в XVII в., вошли в обычай у киевлян, а через некоторое время стали раздаваться в Москве.
На этой почве возникла в Киеве специальная панегирическая литература, достигшая в конце XVII и в начале XVIII в. необычайнаго богатства. Панегирики, приправленные классицизмом, нарочно преподававшимся в академии (под видом мифологии), усердно подносились известным и малоизвестным людям. Знатность рода, древность, деяния предков и самого восхваляемаго составляли содержание панегириков, а в основу клался, главным образом, фамильный герб, эмблемы котораго (клейноды) прославлялись риторическими хитросплетениями с греческими и римскими мифологическими прикрасами. Составлялись целые сборники похвальных виршей и слов (Евхаристерион Петру Могиле, Phenix redvivius в честь Барановича и др.), дававшие их авторам доход и славу.
Одной из особенностей академическаго быта являются публичные студенческие диспуты. В назначенный день важнейшие киевские сановники и окрестные державцы, получившие приглашение на диспут рано утром, отправлялись в лавру, где еще с вечера находился митрополит. Каждый посетитель выискивал себе лучший экипаж и выезжал на стольких лошадях, сколько было присвоено его рангу. Поезд трогался по направлению к Подолу и так растягивался, что, когда голова его показывалась на нынешней Александровской горе, конец еще находился в лавре. В эту минуту во всех церквах на Подоле начинался звон. Братский монастырь был разукрашен цеховыми знаками и окружен массами народа.
Громкий гимн 2-х академических хоров встречал подъезжавшаго к воротам митрополита, а один из студентов приветствовал его речью; в зале, куда входил митрополит и посетители, оркестр играл марш и начинались приветствия на разных языках в стихах и прозе и только после окончания их посетители усаживались; знатным гостям вручали разрисованные листы с «конклюзией» (программой) диспута; такие же огромные листы вывешивались на воротах академии для оповещения интересующихся обывателей, и жители, с особым уважением смотревшие на своих ученых, толпами спешили внимать им. Во всем блеске диспуты существовали до 1783 г., но были в практике еще и в начале XIX века (Измайлов).
Разрисованные тезисы, вручавшиеся посетителям, дошедшие до нас в довольно значительном количестве, представляли собою род огромных афиш, печатанных большею частью на дорогих материях. Обычное содержание их рисунков мифологическое : студенты предводительствуемые Афиной Палладой (Минервой) с знаменем, имеющим изображение совы (тезис Щирскаго 1691 г.), Pater Patriae гетман Мазепа среди добродетелей (тезис Мигуры 1705 г.). или среди добраго и худого правления (тезис Галаховскаго); [с.152] портреты ректоров и митрополитов (тезисы Левицкаго 1738 г., Зубрицкаго), академические здания (Щирский) и др.
В 1693 г. Варлаам Ясинский ходатайствовал об открытии в академии типографии для печатания книг школьных и тезисов «в них же юность любомудренная разум свой изощряет». Такая типография, действительно, была учреждена позже при лаврской печатне, но вопрос о том, действительно ли она помещалась в лавре, не решен. Остаются не решенными и многие другие вопросы, например, об отношении студентов к выполнению своего воинскаго долга перед отечеством, к монашеству и т.п. Ясно только, что под студенческим кунтушем всегда билось горячее казацкое сердце, которое влекло на Запорожье, к бранным подвигам : многие находили, что лучше «под Марсовым, нежели под Минервы знамением работати».