Мудрость

Петр Гулак-Артемовский

(Отрывок из первой песни поэмы «Счастие на земли»)

Я счастие пою, живя в плачевной доле, –

Блажен, кто счастие обрел в невинной воле,

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сниди, о дщерь небес, от горных стран эфира

И в скорбну грудь пролей отрады луч и мира!

О мудрость! Озари тьму нощи предо мной!

Да будет мне вождем светильник кроткий твой.

Мечты унынию мой дух поработили,

Надежда с верою от сердца отступили;

Кичливостью ума в безверье увлечен,

Скитаюсь я, как тень, в сомненья погружен.

Средь лабиринтовых извилин бесконечных

Ищу я выхода – ив изысканьях вечных

Блуждаю, обольщен соблазном злых путей;

Бегу скорбей, но яд ношу в душе моей!..

Вещай, в чем состоит то счастие неложно,

Которого искать и должно, и возможно?

Наставь, о мудрость, где его воздвигнут храм:

В степях, в пустынях ли? Иль там, где фимиам

Великим мира в честь на алтарях пылает?

Иль там, где страстная беспечность засыпает

В объятиях цирцей – на нежной их груди?

Открой, о мудрость, мне ты счастия пути:

Одна лишь ты сильна решить мое сомненье.

Едва окончил я, как сладко упоенье

Внутрь сердца разлилось, – и благотворный сон,

Сомкнув глаза мои, тем прекратил мой стон.

Казалось, что со мной вздремала вся природа;

На легком облачке с лазуревого свода

Морфея спутники, прелестные мечты,

Спустись, представили мне мудрости черты:

Проста в смирении и в простоте велика,

Кротка, как бог; ее уста и глас языка

Отверзут к сердцу путь без помощи угроз;

Она витийственна, но под цветами роз

Не кроется у ней разврат и лжи скорпия,

Ее доводов дух – дух истины святыя;

Пример – есть жизнь ее, витийство – сердца глас,

Упрек ее – слеза, текущая из глаз,

Оружие – совет противу заблужденья,

И меч против упорств – вздох сердца, сожаленья,

О! Никогда ее ступеней алтарей

Не озарял позор тех роковых огней,

На коих суесвят с крестом – любви залогом –

Пред агнцем кротости, пред миром и пред богом

Курил несчетных жертв кровавый фимиам

И с окровавленной рукой спешил во храм

Омыть ее в крови, пролитой в жертву миру,

Чтоб с большим варварством совлечь с царей порфиру,

Попрать ее и меч той кровью обагрить,

Котору мир обык с благоговеньем чтить.

Нет, враг ее святынь не осквернен от века

Ни мздой постыдною, ни кровью человека!

И жертвенник ее – убежище людей,

Гонимых злобою иль совестью своей,

Не восстенал от жертв, с насильем в храм влекомых,

Поклясться в истине законов незнакомых.

Я зрю: алтарь ее на холме утвержден,

Пред ним священный огнь невинных чувств возжжен;

На нем евангелье – посланник правды вечной,

Заветная печать любови бесконечной –

Являет письмена, пылающи в огне:

«Имеяй правды слух да внемлет ныне мне,

Сыны избранные, наследие Сиона!

Желаете ль соблюсть великость всю закона?

Любите ваших вы противных и врагов;

Да будет меч на них – едина к ним любовь;

Вас ненавидящим благотвореньем мстите,

О, кая польза вам, егда добро творите

Творящим благо вам, – и на цену сию

Даете в лихву им взаим любовь свою?

Не такожде ль творит язычник и поемлет?

Имеяй правды слух да гласу правды внемлет?»

Колена преклонив, с восторгом дщерь небес

Священны письмена скропила током слез,

Лобзая с трепетом божественно веленье…

Восстала!.. Как луна, заемля озаренье

И лепоту свою от солнечных лучей,

Пылает, озарив пространство тверди всей,

Так взор ее пылал любовью к смертных роду –

И чувством торжества всю оживлял природу…

Примітки

Вперше надруковано в журн. «Украинский вестник», 1819, № 11, с. 226 – 231, за підписом «Сочинение Петра Артемовского-Гулака» з приміткою від редактора:

«Поэму сию писал сочинитель, можно сказать, прежде, нежели что-либо написал в своей жизни, то есть в первые почти дни цветущей юности своей: когда, оставленный совершенно самому себе, без друга, без совета, а что более всего – не утвержденный еще в правилах непоколебимого мнения – боролся с собственными умствованиями пылкого возраста, боролся с мнениями окружавших его людей и, что опаснее всего, – с мнениями лжемудрецов, коих обольстительные творения попадались ему в руки».

Автограф невідомий.

Подається за першодруком.

…в объятиях цирцей. – Тут: розпусних жінок. У давньогрецькій міфології Цірцея – німфа-чарівниця.

…Морфея спутники… – Тут: райдужні сни, мрії. У давньогрецькій міфології Морфей – бог сну і сновидінь.

…сыны избранные, наследие Сиона! – Тут: вірні послідовники християнської віри.

Подається за виданням: Гулак-Артемовський П.П. Поетичні твори. Гребінка Є.П. Твори. – К.: Наукова думка, 1984 р., с. 127 – 128.