Тютюн і тютюнка
Марко Вовчок
…Евр[еи] не заб[ывают] сделан[ного] им добра.
«Потому что это им в диковинку», – заметил пиджак, выплев[ывая] кедров[ую] шелуху то как-то дугою, то пуская стрелкою.
Навизжавшись после драки, пр[осит] прощенья. Хіба се пані – се Васька. Кацапська помийниця. Пассонатка. Устя не <из> известный [нерозб.].
Этот блажен[ной] памяти худ[ожник] мог бы отлич[ить] замысловатое, но не [нерозб.] и разнообразнее], чем два блюда, поставил[а]. Усте[йка] не уступ[ала] ему в прирожденной] любезности, иногда сюрпризом явл[ялось] пирожное] яблоч[ное], простое на вид, но несравн[енное] по вкусу. Черн[ый] хл[еб] у нее чудесн[ый], а булки неописуемы.
Дамы в высш[ей] степени эмоциональны, для них немыслимо остав[ить] без расследования.
Съедая послед[ний] кус[ок] сыру, я разумел важность вопроса: чем питаться? В местности] ни гост[иницы], ни ресторац[ии]. Шимка прин[ял] участие. Здесь есть женщ[ина] Устя, хор[ошая] повариха, т. е. на покое. Готовит поминаль[ные] обеды, крестин[ные], свадебн[ые] ужины. Случ[ается], кормит и заезжих – разум, если не скряга, а главн[ое], если ей понрав[иться]. Очень разборчива, и если придется не по вкусу, то ее ничем не уломаешь – и деньги в т[аком] случае не прельстят. Или вдруг что в вас не понравится – отказ.
– Однако, если я молчу, даже если об[ед] не удачен…
– Одному отказ, а когда, забыв за что рассерд[илась], ответ[ит]: вовсе не серд[илась], а так… Когда потом, в веселый час я спрос[ил], в чем дело, рассмеялась: никак тут…
Спр[ашивай] ветра в поле, чего он повеет. Мож[ет], мне его очи показались… Впр[очем], я побегу.
Ольг[а] Ан[тоновна] и муж. Змейка, судя по виду, уже сменявш[ая] шкурку раз 30 – 35, в неге, чем теплее, тем ей слаже жалить. Гадючка.
Это страстная гончая, познавшая наслаждение] охотой, и вот чует разом несколько] штук дичи в разн[ых] местах.
Цел[ый] катаракт скандальных историй (выпытыв[ая] от мальч[ика] о его матери). Не только замеч[ает], но высчитывает] все дырочки. Чай ускор[ил] поток злоречия. Клевещет], что он под туфлею, неправда. Желторотый. Раздразнил] волка запахом ягненка. Если бы ¼ правды об отце Анд[рее], то он давно б попал на Сахалин. Дает с перв[ых] слов понять, что ей не чужды «вопросы» (но слиш[ком] уж отдушина вел[ика] на корс[ете]). Испорчен[ность] духовенства. Тютюн воспит[ан] в древн[ем] благочестии, но аппетиты непобедимые. Еще с 15 лет приобрел греховн[ый] кос[ой] ряд, повяз[ал] на утеху сатане красн[ый] галстух и закурил папиросу. Покровитель] бесился. Чуть не до обморока накурился, стригся в скобку и мастерски обделыв[ая] дела, поважн[ее] косого ряда, и, надо полагать, приятнейшие для врага рода челов[еческого], если он действит[ельно] хлопочет так [о] делах.
Очаг юркости.
Незатейлив[ый] пейзаж: ряд разбросан[ных] убог[их] хат с опуст[евшими] огородами, засорен[ными] нескошен[ной] зеленью. Перед окн[ами] громад[ный] кр[асный] камень, весь в трещин[ах], замшившийся. На его слегка покатой площадке в настоящую] мин[уту] улегл[ась] чья-то пестр[ая] корова в той живоп[исной] позе, как[ую] об[ычно] прид[ают] художн[ики] жанров, и точно ожид[ала] художника.
(Акушерка Бобелина – на величествен[ный] живот ниспада[ет] широк[ая] ротонда – представляет[ся] башнею на камен[ном] фунд[аменте]. Дело с ней [нерозб.] ложный свидетель). Красиво вьется синий дымок. Звон далеко несется за пределы искрящейся под солнцем водной поверхности, оглашая необозрим[ые] поля.
Еврей обращ[ается], как с собак[ой], молчу, пот[ому] что это хлеб мой, наз[вал] дурак[ом], молчу, п[отому] ч[то] я умнее. Евр[еям], иризнат[ься], пониманье справедливости] и несостоят[ельности]. А того мужика любит. Ну, ну… Нех[ай] підожде, поки за нього дочку віддасть. Чого він хоче? Гнітить, трощить, нищить, глумиться, нічого не дає, одніма, що може, хоче, щоб я здох, а я, щоб дякували мої діти… Мене тискали ск[ільки] років, щоб я так став, свій зак[он] забув, бо і в нас закон добрий – тепер віддай мені усе те, чого не давав, що однімав і дожидай – довго дожидай. Поки в мене Ієгова витіснить всю ту скверну, яку ти в мене впитав.
Примітки
«Оповідання російською та українською мовами з українського життя. Чернетка написана олівцем в записній книжечці [18]90-х років, формату звичайної зошитової шістнадцятки» (О. К. Дорошкевич).
Друкується за автографом, який зберігається в родинному архіві проф. О. К. Дорошкевича.
Публікується вперше.
Подається за виданням: Марко Вовчок Твори в семи томах. – К.: Наукова думка, 1966 р., т. 7, кн. 1, с. 53 – 55.