Конец царствования

Талах Виктор

Летом 1277 г. наместник иранского ильхана Абаги в Дербенте Шамсэддин Сахиб-диван некими «благодетельными мерами» добился подчинения Лакистана, до того не подвластного ни Джучидам, ни Хулагидам [226]. Вероятно, под влиянием этого против Джучидов восстали занимавшие северные склоны Кавказского хребта ясы (осетины). Для войны против них Менгу-Тэмур привлёк многих русских князей, в первую очередь, из Ростовского и Ярославльского княжеств. В частности, в поход выступили Глеб Василькович Ростовский с сыном Михаилом Белозерским и племянником Константином Борисовичем, Феодор Ростиславич Ярославский и Андрей Александрович Городецкий, сын Александра Невского и младший брат Дмитрия Переяславского, занявшего после смерти в январе 1277 Василия Костромского владимирский стол (сам великий князь в это время вместе с новгородцами и низовцами воевал против корелы [227]). Ханское войско 8 февраля 1278 года овладело главным городом ясов Дзау-Джикау (Дедяковым), который был разграблен и сожжён [228]. Вскоре однако ясы вернули свою столицу, так как в октябре, всего через четыре месяца после возвращения ростовских князей домой опять вызвал к себе Михаила Глебовича и Феодора Ростиславича с полками. Кроме того, на этот раз к войне на Кавказе был привлечен и великий Владимирский князь Дмитрий Александрович. Только зимой 1278/1279 года Дзау-Джикау был окончательно взят [229].

В это же время происходит разрыв Улуса Джучи с Хубилаем. Менгу-Тэмур вновь вмешивается на стороне Хайду в войну за верховенство в Монгольской империи, всё это время продолжавшуюся в Центральной Азии. Не позже 1277 года правитель левого крыла Улуг Улуса Куинче, сын Орду, в союзе с Хайду напал и разорил находившиеся на Иртыше владения Нарына, вассала Урунгташа, сына Монгкё. В ответ каан Хубилай выслал против Хайду сыновей Нумугана и Кокеджу, при которых находились еще шестеро царевичей из числа потомков Огэдея, сыновей Ариг-Буги и племянников самого Хубилая. Во время подготовки к походу потомок Огэдея Ширке и племянник Хубилая Туг-Тэмур сговорились, захватили Нумугана и Кокеджу и выдали их Куинче, который, в свою очередь отослал их к Менгу-Тэмуру (главный военачальник каанского войска Хантун-нойон был отправлен к Хайду). Огланы-заговорщики послали передать главе Джучиева улуса:

«Велики ваши права на нашу [признательность], не забывая об этом, мы отсылаем вам царевичей и эмиров Хубилай-каана, которые имеют замыслы против вас; нам нужно не замышлять друг против друга, а вместе отразить врага».

Менгу-Тэмур и Хайду ответили:

«Мы вам очень признательны и на это уповали; оставайтесь на месте, так как в тех краях хорошие вода и трава» [230].

Вскоре мятежники потерпели поражение от посланного кааном войска Беклемыш-нойона, а затем перессорились между собой и, в конечном счёте, сдались на милость Хубилая [231]. После этого в междоусобицы в Срединной Азии Менгу-Тэмур больше не вмешивался, наличие в заложниках Нумугана страховало его от возможных нападений Хубилая или союзников каана.

Пока Менгу-Тэмур воевал на Северном Кавказе и занимался восточными делами, на западных рубежах Улуса Джучи активизировался Ногай. Около 1275 г. у болгарского краля Константина Тиха умерла первая жена и он взял в супруги племянницу Михаила Палеолога Марию. При этом василевс пообещал в качестве приданого Месемврию и Анхиал, однако все время оттягивал их передачу. Тогда Константин Тих попытался овладеть обещанным силой. Палеолог обратился к татарам, в 1277 г. Ногай перешёл Дунай и присоединился к византийскому войску, что заставило болгар отказаться от похода [232]. Не до конца ясно, действовал ли Ногай вполне самостоятельно, или исполнял указание хана. По крайней мере, русские летописи сообщают, что в 1278 г. из Константинополя вернулся сарайский епископ Феогност, ранее отправленный в качестве ханского посла к Михаилу Палеологу [233], однако источники не указывают: ездил ли он в ответ на императорское посольство с просьбой о помощи против болгар или же Менгу-Тэмур отправил его в Византию, обеспокоенный самостоятельными сношениями Ногая с василевсом Михаилом.

В 1278 г. Ногай прислал своих послов, Тегичага, Кутлу-Бугу и Юшумута к галицко-волынским князьям Льву, Мстиславу и Владимиру, предлагая им совершить поход на Литву. Летописец старался затушевать обстоятельство, что инициаторами совместного похода были Даниловичи, но из письма Ногая это с очевидностью явствует: «Вы всё время жалуетесь мне на Литву, вот я вам дал войско и с ним полководца Мамшея, идите с ними на врагов своих». Первоначально князья хотели идти на Новгородок, но когда узнали, что его окрестности уже разграблены татарами и добычей там не разжиться, пошли к Гродно, в котором Тройденас перед тем поселил пруссов, ушедших из своих земель, спасаясь от крестоносцев, однако взять город не смогли и ни с чем вернулись восвояси [234]. Примечательна разница в отношении волынского летописца к Менгу-Тэмуру и к Ногаю, если первый для него – «великий царь Меньгутимер», то второй – «оканьный и безаконый Ногай».

Тем временем в Болгарии, соседствовавшей с владениями Ногая вспыхнуло народное восстание, вызванное не в последнюю очередь насилиями татарских отрядов, союзников краля Константина Тиха. В борьбе с восставшими Константин погиб, и весной 1278 г. повстанцы во главе с неким Ивайлой, которого византийские историки называют «свинопасом», подошли к Тырново. Вдовствующая царица Мария вступила в соглашение с Ивайлой и вышла за него замуж. Между тем, дядя Марии, Михаил Палеолог подыскал своего претендента на болгарский трон. Им оказался девятнадцати- или двадцатилетний Иван, сын занимавшего в 1256-1257 гг. трон всей, а в 1257-1264 гг. только Восточной Болгарии Миче Асеня, а по матери – внук Ивана Асеня II.

Византийский василевс выдал за Ивана свою дочь Ирину и провозгласил царем Болгарии под именем Ивана Асеня III. Для водворения нового царя на болгарском престоле Палеолог обратился к другому своему зятю, Ногаю. Осенью 1278 г. татары вторглись за Дунай и осадили Ивайлу в Доростоле, а весной следующего года союзные византийские и татарские отряды подошли к Тырново. Болгарские бояре низложили Марию (вместе с сыном от Константина Тиха её отправили в Константинополь) и признали Ивана Асеня [235].

Во второй половине того же 1278 года умер в своём солхатском владении Иззэддин Кей-Кавус. Менгу-Тэмур предложил его сыну от первого брака Масуду в соответствии с монгольским обычаем жениться на вдове своего отца, однако тот, «возмущаясь безобразием, безнравственностью и уклонением от законности» такого предложения, отверг его и вместе с детьми бежал из Улуг Улуса во владения Хулагидов [236]. Р. Почекаев предполагает, что Менгу-Тэмур сделал своё предложение из-за незнания мусульманских законов, однако на самом деле в окружении хана было достаточно знатоков шариата. Правитель Джучиева улуса по всей видимости сознательно предоставил сыну конийского султана, в пребывании которого на своей территории он никакой пользы не видел, выбор: или подчиниться обычаям монголов, или покинуть Великий Край.

Солхат был передан представителю одной из младших ветвей Джучидов, Уранг-Тэмуру, сыну Тукай-Тэмура, а какие-то ранее принадлежавшие Уранг-Тэмуру владения за Яиком были возвращены Бахадуру, сыну Шибана [237]. М. Сафаргалиев видит в выделении на западе Джучиева улуса удела оглану левого крыла меру центральной власти, направленную

«на ослабление власти царевичей Джучиева улуса в пределах своего собственного улуса. Каждый царевич, получая в наследство отцовский удел, стремился усилить свою власть на месте и стать, таким образом, конкурентом хана; с перемещением в другой удел он терял связь с местной аристократией и на новом месте не мог быть опасен хану» [238].

Что касается Судака, тоже находившегося во владении Иззэддина, то он был возвращен в ханское владение (позже, в конце XIII века этот город оказывается в совместном владении четырёх Чингисидов, одним из которых был Ногай), при этом венецианцам было позволено основать там автономное поселение-факторию, и до конца того же 1278 г. в Судаке-Солдайе появляется первый венецианский консул [239]. Заинтересованность в контактах с западной Европой Менгу-Тэмур проявил также, допустив католических миссионеров вести проповедь в своих владениях, в частности, на недавно замирённом Северном Кавказе. Это настолько воодушевило папу Николая III, что он предписал отправленному в Венгрию в качестве легата епископу Фермо Филиппу подыскать кандидатуру в католические епископы «татар-скифов» [240].

Согласно «Житию» святого князя Феодора Ростиславича Черного Ярославльского во второй половине 1270-х годов (не ранее 1276 г., когда Феодор вокняжился в Ярославле) будто бы состоялся поход Менгу-Тэмура против восставших владетелей в Булгаре [241]. Однако, как указывает И. Измайлов, самое раннее известие об этом предприятии находится в редакции «Жития», составленной в 1547 г., и

«не составляет часть повествования о реальных событиях, а является идеологемой середины XVI в., отражая лишь представления церковно-державной историографии о прошлом… Определённо не может считаться в этой связи историческим фактом и поход хана Менгу-Тимура на Булгарию» [242].

Источники достаточно слабо освещают ближайшее окружение Менгу-Тэмура. К 1280 г. у него, помимо Чичек-хатун, было еще пять жён – Ульджай-хатун из колена Конгырат, Султан-хатун из уйсунов, Туйлун-хатун, Тудаюн-хатун и Кутлу-хатун (Кутукуй-хатун), чьё происхождение неизвестно [243]. Видное положение при хане в это время занимает его младший брат Угачи (Укаджи): египетский султан Калаун [244] отправил особые подарки для него и его жены Кутлуки, также как и для среднего по возрасту брата, Туда-Менгу [245]. Рашидаддин упоминает «старшего эмира» Менгу-Тэмура по имени Бек-Тэмур из колена Алчи-Татар (из этого же колена происходила жена Туда-Менгу Туре-Кутлуг) [246], однако, то ли он умер к 1280 г., то ли его старшинство было не самым высоким. По крайней мере, послы египетского султана везли дары для начальника правого крыла Тайра-нойона и начальника левого крыла Маву-нойона. Примечательно, что в числе получателей султанских даров сразу же после ханских братьев фигурирует Ногай [247], таким образом, он вовсе не считался отложившимся от Великого Края владетелем, наоборот, входил в число ближайших к хану лиц, хотя и проводил на западе Джучиева улуса достаточно самостоятельную политику.

Так, когда в 1279 г. умер бездетным старший из польских владетелей князь Краковский и Сандомирский Болеслав Стыдливый, Лев Галицкий предъявил притязания на часть его земель, однако был отвергнут местной знатью. Тогда Лев Данилович отправился за помощью к Ногаю, который дал ему войско под начальством трёх огланов: Кунчека, сына Тарбу, племянника хана, Газана, сына Аячи, и Кутугана, младшего из сыновей самого хана [248]. Зимой 1279-1280 г. Лев с сыном Юрием и татарскими союзниками, его брат Мстислав с сыном Данилом и их двоюродный брат Владимир Василькович вторглись в Польшу, перешли по льду Вислу и осадили Сандомир. Вскоре, однако, как обычно, между Львом и Владимиром начались раздоры, оба ушли от Сандомира в разные стороны и по пути в феврале 1280 г. были сильно потрёпаны поляками, «и тако возвратися Левъ назад съ великымъ безчестьемъ» [249].

В то же самое время, в 1279 г. против посаженного на болгарский престол при поддержке Ногая византийского ставленника Ивана Асеня III поднял мятеж еще один родственник Асеней по женской линии, Георгий Тертер. Не имея сил справиться с мятежником, Иван Асень выдал за него сестру и даровал титул деспота. Тертер был противником татарского вмешательства в болгарские дела и поссорился с командиром ногаевых отрядов, который перешёл на сторону Ивайлы, сохранявшего за собой часть земель Болгарии. Вместе Ивайла и татары в конце 1279 г. подошли к Тырново, потерявший всякую опору Иван Асень III тайно покинул столицу и бежал сначала в Месемврию, а оттуда в Константинополь, после чего болгарским царем был провозглашён Георгий Тертер. В начале 1280 г. Ивайло по совету союзных татар прибыл в ставку Ногая за помощью. Ногай отнёсся к этой просьбе доброжелательно, рассчитывая посадить в Болгарии своего ставленника. Обеспокоенный Михаил Палеолог отправил к Ногаю Ивана Асеня, тоже с просьбой о военной поддержке. В конечном счете, византийские дары склонили Ногая на сторону свояка; на пиру, куда были приглашены оба соискателя, Ивайла и его татарские сторонники были убиты [250].

Впрочем, дальнейшего развития ни вмешательство в войну с поляками, ни болгарские дела не получили, так как Ногаю вскоре стало не до них.

Оплакивание усопшего хана.
Миниатюра из рукописи «Джами ат-таварих» Рашидаддина. "Альбомы Дица", Берлин, Государственная библиотека.

В июле 1280 г., когда хан Менгу-Тэмур находился в местности Аклукия, в горле у него образовался нарыв. То ли он сам, то ли врачи его неудачно прокололи, и первый из ханов Улуг Улуса скончался от заражения крови [251]. Позже Улугбек написал о нём:

«Во время своего царствования он был прозван Келек-ханом [справедливым ханом – В.Т.]. Келек-хан был царём справедливым, умным, великодушным; в период своего султанства он укрепил справедливостью и правосудием основу ханства и правила правления, так что в его правление все обиженные благодарили его природу, а обидчики жаловались» [252].

Примечания

226. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.III. – С.90.

227. Татищев В.Н. История Российская. Том пятый. – С.55.

228. Полное собраніе русскихъ лѣтописей. Томъ седьмый. – С.173; Т. 18. – С.75.

229. Полное собраніе русскихъ лѣтописей. Томъ седьмый. – С.174; Т. 18. – С.74.

230. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. II. – С.107, 169.

231. Там же. – С.169-171.

232. Георгий Пахимер. История о Михаиле и Андронике Палеологах. – С.314-315.

233. Полное собраніе русскихъ лѣтописей. Томъ седьмый. – С.174; Т. 18. – С.77.

234. Полное собраніе русскихъ лѣтописей. Томъ второй. – С.207.

235. Георгий Пахимер. История о Михаиле и Андронике Палеологах. – С.429.

236. Тизенгаузен В. Г. Сборник… Том I. – С.103.

237. Абуль-Гази-Бахадур-хан. Родословное древо тюрков. – С.152.

238. Сафаргалиев М.Г. Ук. соч. – С.55.

239. Малышев А. Б. Начало католического миссионерства в Золотой Орде // Восток – Запад: проблемы взаимодействия и трансляции культур. – Саратов, 2001. – С. 141.

240. Насонов А. Монголы и Русь. – С.45, примеч. 1.

241. Мнение о таком походе, основываясь на житии, а также на сообщении Абулгази Бахадура о походе Менгу-Тэмура на «царство болгарское» высказывал, в частности, Х. Гимади (Гимади Х.Х. Народы Среднего Поволжья в период господствова Золотой Орды. Матриалы по истории Татарии. – Казань, 1948. – С.216).

242. История татар… Т.III. – С.450.

243. Тизенгаузен В. Г. Сборник… Том I. – С.67, 104; Сборник материалов… – С.50.

244. Он занял престол в конце 1279 г.

245. Тизенгаузен В. Г. Сборник… Том I. – С.67, 104.

246. Сборник материалов… – С.29.

247. Тизенгаузен В. Г. Сборник… Том I. – С.67, 104.

248. Отождествление царевичей, названных в летописи Кончак, Козѣй и Кубатан, принадлежит Л. Махновцу (Літопис Руський. За Іпатським списком переклав Леонід Махновець. – К.1990. – С.432, примеч.2).

249. Полное собраніе русскихъ лѣтописей. Томъ второй. – С.207.

250. Георгий Пахимер. История о Михаиле и Андронике Палеологах. – С.430.

251. Тизенгаузен В. Г. Сборник… Том I. – С.68, 104, 154, 155. Эту дату называет Рукнэддин Бейбарс, секретарь султана Калауна и восходящие к нему источники. Рашидаддин, Ал-Калькашанди и «Тарих-и-Гузиде» указывают дату 681 г.х. (1282-1283) (Там же. – С.405; Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.III. – С.83; Сборник материалов… – С.69, 91), но это по всей вероятности, дата, когда в Иране и/или Египте стало известно о воцарении Туда-Менгу. Е. Мыськов, исходя из наличия монет Менгу-Тэмура с датой 681 г.х. (апрель 1282 – март 1283 гг.), относит смерть этого хана к 1282 г. (Мыськов Е. П. Политическая история Золотой Орды… – Сс.110-111). Однако, в Джучиевом улусе достаточно хорошо известна практика использования штемпелей с именами уже умерших ханов (Григорьев А. Золотоордынские ханы… – С.16)

252. Сборник материалов… – С.205-206.