25.04.1990 Кто виноват в причинах аварии на ЧАЭС?

Н.Карпан, В.Тарасенко, В.Ломакин, В.Орлов, М.Мельников. Ветераны ликвидации аварии на ЧАЭС

Ответить на этот вопрос ещё предстоит

Прошло четыре года с момента аварии на Чернобыльской АЭС. Много написано на эту тему, но не меньше еще предстоит написать. Снимаются фильмы, создаются художественные повести, составляются технические отчеты, рефераты.

В некоторых из них предпринимаются попытки вскрыть истинные причины аварии, назвать конкретных виновников. Но, к сожалению, они широкому читателю неизвестны, так как напечатаны либо в немногочисленных брошюрах, либо в прессе районного масштаба.

Например, статья начальника смены Нововоронежской АЭС В.И.Смутнева «В чем первопричина?» напечатана только в многотиражке «Мирный атом», хотя автор обращался в центральную прессу, в том числе и в газету «Известия». Поэтому над многими по-прежнему довлеет официальная версия: «Первопричиной аварии явилось крайне маловероятное сочетание нарушений порядка и режима эксплуатации, допущенных персоналом энергоблока» (из «Информации об аварии на Чернобыльской АЭС и ее последствиях, подготовленной для МАГАТЭ в августе 1986 года», журнал «Атомная энергия», том 61, вып. 5, 1986 год). Выходит, реактор взорвал персонал энергоблока? Никто другой-то ведь на нем не работал. А почему реактор взорвался? Может, попробуем еще раз разобраться в этом? Может быть, хватит писать повести людям, далеким от атомной энергетики, руководствуясь одним: виноват персонал, и все тут ясно – небрежность, самонадеянность, недопонимание технологического процесса, потеря чувства опасности и т.д. На первый взгляд, что же тут неясно? Но это только на первый взгляд. К этому выводу упорно подводили всех нас те, кто за этим хотел (и пока что сумел) скрыть истинные причины чернобыльской аварии, в чем они и преуспели, тем более, что люди эти в этом очень заинтересованы и имеют могущественных покровителей. Читатель спросит: «Кто это «они»? «Они» – это главный конструктор реактора типа РБМК в лице научно-исследовательского и конструкторского Института энергетики (НИКИЭТ) во главе с академиком Н.А.Доллежалем и научный руководитель в лице Института атомной энергии (ИАЭ) имени И.В.Курчатова во главе с бывшим президентом Академии наук СССР А.П.Александровым. Оба они теперь на «заслуженном отдыхе».

Это и «эксперты», знающие как истинных виновников, так и истинные причины аварии, но не нашедшие в себе смелости сказать правду – сначала в августе 1986 года, в Вене на совещании в МАГАТЭ, а затем в июле 1987 года в городе Чернобыле во время суда над, по образному выражению средств зарубежной информации, «чернобыльскими козлами отпущения».

Сам факт проведения суда в закрытом Чернобыле, куда без спецпропусков не попасть, говорит о многом. Лишь малая часть «счастливчиков»-журналистов получила такой пропуск всего лишь на день открытия и день закрытия суда, на котором всем, кто пытался давать показания, противоречащие официальной версии причины аварии, умело затыкали рот. Мол, у нас есть свои эксперты, они и без вас во всем разберутся. И разобрались. Чего уж проще. Сценарий был готов, исполнители подобраны высшей квалификации. Остальным предлагалось привычное «одобряем». Впрочем, согласитесь, ситуация до боли знакомая. Вспомним А.Солженицына, А.Сахарова, 1937-й, наконец. Возврата к старому не будет – заверяют нас наши руководители. И мы, в который уже раз, готовы им поверить.

Дело, скажем сразу, непростое – говорить о технических причинах аварии на таком сложном объекте, как атомный энергоблок, простым и доступным всем языком, не используя специальных технических терминов. Помогут нам в этом сложном и нужном деле специалисты, работы которых опубликованы, как уже говорилось, только в узком кругу таких же специалистов, и нормативные документы по обеспечению ядерной безопасности АЭС, выполнение требований которых обязательно для всех организаций и учреждений, участвующих в проектировании, строительстве и эксплуатации АЭС. Те самые документы, о которых многие почему-то забыли. Таких немало. Но мы будем пользоваться, в основном, только двумя главными в нашем вопросе, которые проектанты-разработчики и эксплуатационники должны знать очень хорошо и обязаны строго соблюдать их требования.

Такими документами являются: «Правила ядерной безопасности атомных электростанций (ПБЯ-04-74)» и «Общие положения обеспечения безопасности атомных станций при проектировании, сооружении и эксплуатации (ОПБ-82)». Данные в скобках говорят о сокращенном названии документов и годе их утверждения. Отметим, что ПБЯ утверждены и введены к обязательному исполнению до начала строительства блока № 4 Чернобыльской АЭС. Поэтому основное внимание будет уделено именно этому документу.

Вернемся к формулировке официальной версии причины аварии, упомянутой в начале этой статьи, и сравним ее с той, которая приведена в отчете ИАЭ «Исследование причин аварии на Чернобыльской АЭС», утвержденном в октябре 1986 года заместителем директора института, доктором технических наук Е.П.Рязанцевым, который, кстати, являлся одним из привлеченных экспертов для подготовки информации в МАГАТЭ. Формулировка в отчете ИАЭ следующая: «Первопричиной аварии явилось крайне маловероятное сочетание нарушений порядка и режима эксплуатации, допущенных персоналом энергоблока, при которых проявились недостатки в конструкции реактора и стержней СУЗ». Сравнить их, как видим, очень просто. Ведь формулировка для МАГАТЭ является только первой частью такой же фразы из отчета ИАЭ, причем с точностью до запятой. Более того, сам отчет ИАЭ и информация для МАГАТЭ совпадают с той же точностью во многом – целыми разделами, такими, как «Хронология развития аварии» и «Причины аварии». Но только официальная информация для МАГАТЭ представляет собой сокращенный вариант отчета ИАЭ. Авторы отчета сами указывают на это: «Наиболее важные результаты этой работы использовались при подготовке информации для совещания экспертов МАГАТЭ, которое проходило в Вене 25-29 августа 1986 года». Что ж, ничего странного в том нет – научный руководитель взорванного реактора РБМК готовит материал для совещания экспертов МАГАТЭ. Странное в другом – то, что для ИАЭ или для Правительственной комиссии (здесь вопрос пока остается открытым) является маловажным, для других специалистов, включая зарубежных, – наиболее важно. Причем настолько, что считается ими первопричиной аварии.

Рассмотрим конкретно. Сокращенная для МАГАТЭ часть рассматриваемой выше формулировки ИАЭ после слов «допущенных персоналом» следующая: «…при которых проявились недостатки в конструкции реактора и стержней СУЗ». СУЗ – система управления и защиты реактора. Что же это эа недостатки в конструкции реактора и стержней СУЗ, которые научный руководитель, считая их маловажными, скрывает в своем отчете? Получается, согласитесь, какой-то абсурд – наиболее важные, с их же точки зрения, результаты отчета предоставляются в МАГАТЭ, а затем через журнал «Атомная энергия» (т. 61, вып. 5, 1986 год) – всем его читателям, а маловажные, ничего не значащие результаты отчета, – остаются в документе для внутреннего пользования. Что же скрывать, если все важное уже все знают?

Оказывается, причина есть. Дело в том, что такое сокрытие «ничего не значащих» результатов анализа аварии позволило авторам проекта РБМК или Правительственной комиссии поставить все, как говорится, с «ног на голову» и взвалить всю тяжесть своей ответственности на других. В подтверждение сказанному приведем выдержки из работ других специалистов.

Профессор Б.Г.Дубовский, один из авторов ПБЯ-04-74, руководивший в течение 14 лет (1958-1973) службой ядерной безопасности СССР, созданной в 1958 г. по инициативе академика И.В.Курчатова, в своем реферате (1988 год) о неустойчивости ядерных реакторов РБМК говорит: «Уму непостижимо, как могли руководители проектов систем управления и защиты (СУЗ) РБМК допустить такие крупные, а в некоторых случаях и лишенные элементарной логики просчёты. Ведь по существу реакторы РБМК до 1987 года не имели нормальной защиты. Не имели вообще никакой аварийной защиты! Ни снизу активной зоны, ни сверху».

Инженер-инспектор Государственного комитета СССР по надзору за безопасным ведением работ в атомной энергетике (Госатомэнергонадзор) на Курской АЭС (КуАЭС) А.Л.Ядрихинский в работе «Ядерная авария на 4-м блоке Чернобыльсной АЭС» (1989 год) подводит итог своему анализу причин аварии: «Ядерная авария – взрыв реактора 4-го блока ЧАЭС произошел из-за нарушений в проекте реактора РБМК научным руководителем и главным конструктором ПБЯ-04-74». Он указывает семь пунктов этих правил.

В информационном сообщении «Зарубежная печать о чернобыльской аварии и ее последствиях» (1987 год) говорится: «В отличие от официальной советской точки зрения английские специалисты считают основной причиной чернобыльской аварии недостатки конструкции, а не человеческий фактор. Ошибочные действия операторов они считают «способствующей причиной».

Американские специалисты полагают, что сама система остановки реактора является причиной всплеска реактивности (мощности)».

В уже рассматривавшемся нами отчете ИАЭ, в котором ученые проанализировали 13 версий возможных причин взрыва реактора, включая и диверсию, сделан вывод: «…достаточно очевидно, что единственной версией, которая не противоречит имеющимся данным, является версия, связанная с эффектом вытеснителей стержней СУЗ». Для неспециалистов поясним: эффект вытеснителей стержней СУЗ связан с недоработкой (ошибкой) в конструкции стержней СУЗ – при высоте активной зоны РБМК семь метров, длина вытеснителя воды была выбрана всего лишь 4.5 метра.

Итак, многие, в том числе и авторы проекта РБМК, признают наличие грубейших недостатков в конструкции стержней СУЗ, связанных, прежде всего, с выполнением ее защитных функций, так называемой аварийной защиты реактора (АЗ).

В заключение сказанного приведем один неопровержимый факт событий 26.04.86. Персонал энергоблока № 4 ЧАЭС в 1 час 23 мин. 04 сек. начал испытания, когда параметры реактора были наиболее близки к стабильным (из информации для МАГАТЭ) [1]. А через 36 секунд оператор, видя, что испытания практически закончены и параметры выбега турбогенератора № 8 своевременно и сиихронно зафиксированы всеми датчиками (в эксперименте были задействованы и нештатные приборы – осциллографы, самопишущие приборы, секундомеры) спокойно, без паники (для этого не было причин) нажал кнопку останова реактора (кн. АЗ). И вот тут, вопреки всякой логике и здравому смыслу, заложенным в обязательных к исполнению требованиях правил ПБЯ и аварийной защите, мощность реактора вначале чуть-чуть снизилась (25 МВт), а затем резко и с нарастающей скоростью начала увеличиваться. Произошел разгон мощности реактора, закончившийся взрывом.

«Взрыв произошел после нажатия на кнопку АЗ, что само по себе выглядело довольно парадоксально», – спокойно отмечают в своем отчете ученые ИАЭ. В своем и для себя, так как для МАГАТЭ и общественности этот факт опять же скрыт, а точнее – сглажен. Чудовищно, а не «довольно парадоксально». «Такое может присниться оператору АЭС только в кошмарном сне», – пишет в своей статье начальник смены Нововоронежской АЭС В.И.Смутнев. Точнее не скажешь. Это мнение многих эксплуатационников, а мнение науки и экспертов, тем не менее, совершенно другое. Например, судебно-технические эксперты на вопрос суда, подтверждают ли они, что реактор РБМК небезопасен, ответили: «РБМК снабжен надежной СУЗ, способной обеспечить все режимы – стационарные и переходные». Так ли? Аварийная защита, которая в любом состоянии реактора должна надежно и быстро его остановить, сама же его и разогнала. Что это так, не скрывают от себя товарищи ученые из ИАЭ в своем отчете: «В состоянии, в котором находился реактор, нажатие на кнопку АЗ может в течение первых нескольких секунд привести к росту реактивности и разгону реактора».

Вот так, тихо, шепотом, признаются они себе, что аварийная защита реактора (система останова) сработала как мина, а другим – громко, со вздохом во всю грудь заявляют о каком-то загадочном состоянии реактора, на которое они свой монстр не рассчитывали. Создавать реакторы с такой аварийной защитой равносильно тому, что создавать автомобили, у которых педаль тормоза в экстремальной ситуации (например, на крутом спуске) становится второй педалью газа, причем об этом странном, а точнее, страшном свойстве тормозной педали умолчать. А потом разбившемуся «неудачнику-водителю», пытавшемуся остановить свой автомобиль с помощью подали тормоза, почему-то превратившейся в педаль газа, ставить в вину слабое понимание особенностей тормозной системы и потерю им чувства опасности. Приблизительно так обвинен персонал Чернобыльской АЭС.

Нам могут задать вопрос: позвольте, как же вы или другие не взорвались намного раньше? Совершенно правильный вопрос. Рассмотрение его требует определенных знаний физики РБМК, которые, кстати, и на сегодняшний день не являются полным и для ученых и, тем более, для эксплуатационников из-за особенностей этого реактора, слабой экспериментальной базы и хронического отставания в вычислительной технике. К сожалению, рамки этой статьи не позволяют нам подробно рассмотреть этот вопрос. Поэтому ограничимся констатацией выводов секции № 2 Научно-технического совета (НТС) Госатомэнергонадзора СССР (№ 8 от 12.05.90): «Таким образом, на момент аварии эксплуатировался реактор, имевший конструктивные недостатки, которые стали главной причиной катастрофического развития аварии 26.04.86… Аварийная защита реактора не только не обеспечивала быстрого и надежного гашения цепной реакции в аварийном режиме, но и при определенных условиях ее срабатывание приводило к вводу положительной реактивности и возможности разгона реактора».

От себя добавим, что до аварии РБМК эксплуатировались с системой АЗ из двух групп стержней, одна из которых являлась пародией на защиту (быстродействие ее составляло 18-20 секунд вместо требуемых 2-3), а другая – вообще при определенных условиях вместо защиты реактора становилась его разгонным устройством в первые 3-4 секунды.

Лишь только сейчас понимаешь, как долго мы все ходили по краю пропасти. Счастливая случайность спасала нас все те годы от катастрофы, именуемой бы, возможно, ленинградской, курской или все той же чернобыльской, а не отсутствие «крайне маловероятного сочетания нарушений порядка и режима эксплуатации, допущенных персоналом энергоблока», приведших реактор в супернерегламентное состояние, считавшееся разработчиками РБМК невозможным.

В комиссии по разбору причин чернобыльской аварии не было эксплуатационников. Зато с избытком хватало тех, кто разработал ПБЯ и ОПБ, а затем сконструировал, не заглядывая в них, реактор РБМК. Потом они же и «разобрались» в причинах аварии, ни разу не вспомнив о требованиях ПБЯ и ОПБ.

Почему так произошло? Да потому, что заглядывать при разборе причин аварии в эти правила – значит неизбежно признать непригодность реактора РБМК. Сплошные нарушения! Признать, что безопасность РБМК вообще не доказана. А признав это, надо остановить оставшиеся в работе еще 14 реакторов и срочно устранять недоработки проекта. Но ведь 13 из них по миллиону киловатт, а один – полтора. Это энергетический кризис! Как тут не вспомнить: «Политика – это концентрированное выражение экономики». Само правительство вынуждено помочь найти «козлов отпущения» из эксплуатационников. Но кого из них выбрать? Наконец-то, единственный раз, вспомнили ПБЯ, где в п.5.19 сказано, что в период эксплуатации ответственными за ядерную безопасность АЭС являются дирекция, начальник реакторного цеха, начальник смены станции. Именно по этому пункту определили шестерку «козлов отпущения». Для этого ход расследования причин аварии был направлен по пути набора как можно большего количества так называемых нарушений персонала, чтобы за этим количеством скрыть многочисленные и грубейшие ошибки проекта. А на оставшихся в работе пятнадцати РБМК срочно устранять, насколько это возможно, проектные недоработки, скрыв их суть под хитрым (с точки зрения универсальности применения) названием «Мероприятия по повышению надежности и безопасности действующих и строящихся АЭС с РБМК». А ведь правильнее их назвать «Мероприятия по устранению многочисленных и грубейших недоработок и доведению АЭС с РБМК до уровня безопасности, отвечающего требованиям нормативных документов, насколько это вообще возможно».

Практически все мероприятия направлены на устранение несоответствий проекта РБМК требованиям ПБЯ и ОПБ. А ведь это далеко не полный перечень отступлений от ПБЯ и ОПБ. В мае 1988 года специалистами ряда организаций составлен перечень основных несоответствий РБМК требованиям нормативных документов с учетом хода выполнения рассмотренных выше мероприятий. Этот перечень содержит около тридцати отступлений от ПБЯ и ОПБ, девять из которых, как отмечает бывший руководитель Минатомэнерго Н.Ф.Луконин, технически неустранимы.

Вот как напроектировали товарищи учёные! Почему так получилось, что реактор РБМК имел столько дефектов? Во-первых, никто не осуществлял анализ проекта РБМК на стадии создания (имеется в виду вневедомственный надзор). Во-вторых, сами авторы проекта не сочли нужным провести такой анализ, точнее, выполнили, но очень поверхностно (слабая экспериментальная база, хроническое отставание вычислительной техники и т.д.). И, в-третьих, реакторы РБМК, в отличие от самолетов, автомобилей и так далее, по понятным причинам, не проходили серьезных испытаний (обкатки) на живучесть. Основной упор должен был быть сделан на математическое моделирование и анализ безопасности для различных режимов, выявление слабых мест проекта. Но, увы. Наша Большая наука предпочла подход к оценке безопасности своих проектов, основанный на интуиции и предшествующем опыте проектирования. Но опыта проектирования таких сложных и физически больших реакторов кипящего типа не было, была только уверенность в правильности собственных идей, которая из-за высокого научного авторитета «отцов» РБМК не была подвергнута сомнению. А тех, кто сомневался, не принимали в расчет, ведомственная монополия позволяла это делать.

Подумать только, более 15 лет эксплуатируются блоки с РБМК, и лишь один из шестнадцати (3-й блок Смоленской АЭС, введенный в эксплуатацию в январе 1990 г.) имеет обоснование безопасности! А нас всех упорно убеждают, что первопричиной чернобыльской аварии явился «человеческий фактор», однозначно понимая под этим только ошибки персонала. Но мы вынуждены напомнить, что под этим термином в любом учебном пособии (например, «Системы контроля, управления и защиты АЭС» Обнинского института атомной энергетики, 1987 год) подразумеваются различного рода ошибки людей на всех трех этапах обеспечения безопасности АЭС: проектирование и конструирование (1 этап), изготовление и монтаж (2 этап), эксплуатация (3 этап).

Если добавить к этому ложь о том, что персонал вывел все защиты по уровню воды и давлению пара в БС и тем самым оставил реактор полностью без защиты по тепловым параметрам, то становится очевидным факт умышленного направления расследования первопричин аварии по ложному пути с целью сокрытия истинных причин. Кому это понадобилось, чего хотели этим добиться? Эти вопросы остаются для многих открытыми. Как и вопрос, кто есть истинные виновники аварии, а кто – ее жертвы.

Ясно одно, при таком подходе к вопросам безопасности АЭС невозможно исключить повторения подобных аварий. Только правдивое и открытое для всех изложение первопричин чернобыльской аварии (как, впрочем, и других) даст возможность исключить в дальнейшем внедрение непродуманных решений в атомной энергетике и обеспечит эффективный контроль со стороны широкой общественности за ее, а значит, и нашей общей безопасностью. Сейчас же можно констатировать, что «защитники» государственных интересов, бессовестно взвалившие всю ответственность за аварию на эксплуатационный персонал, добились только одного – широкая общественность, исчерпав доверие к правительству и «науке», требующей жертв, не хочет даже слышать об атомной энергетике. Мы не против атомной энергетики. Но мы за такие АЭС, безопасность которых еще на стадии проектирования надежно обоснована и доведена до всех интересующихся этим вопросом. Нужен не только вневедомственный, но даже неподконтрольный правительству надзор за состоянием безопасности атомной энергетики.

Последствия аварий на АЭС, как показала чернобыльская, не имеют границ, и поэтому проблема безопасности атомных станций из государственной переросла в международную. Альтернатив атомной энергетике в ближайшее время не видно. Это нужно понимать всем, в том числе и ее противникам. Однако человеческие жертвы, нарушение нормальных условий проживания миллионов людей и целых поколений, потеря огромных территорий не могут быть оправданы никакими потребностями в электроэнергии и «государственными» интересами, а тем более, «хроническим отставанием в развитии вычислительной техники и слабой экспериментальной базой» атомной энергетики. И это тоже нужно понять всем и, прежде всего, нашему правительству. Выбранный им и наукой единственный метод убеждения населения в необходимости атомной энергетики путем его запугивания возможностью перехода от электрической лампы к лучине, ничего, кроме вреда и еще большей отчужденности, не принесет.

Комсомольское знамя, 1990 г., 25.04, № 80 (13025).

[1] А інші зась говорять, що реактор був у нестійкому стані, тому що перед тим знаходився у «йодній ямі».