Мемуар шестой

Г.Ф.Квитка-Основьяненко

И вот именно какая беда. Жена моя страдает в высшей степени истерикою. Спасибо, Карл Иванович пять лет постоянно лечит ее, и болезнь, если не проходит, то и не усиливается. В первые годы от поездок его по обширной практике выходили большие беды: он уедет, а истерика – к жене, да и ну мучить ее, а я не знаю, чем пособлять ей.

Вот он и придумал средство: настряпает всякого рода лекарств, и прохладительных, и горячительных, и препоручит все это Стешке, горничной жены моей, с подробным наставлением, каким образом и в которое время какое лекарство давать больной: микстуру чрез два часа по столовой ложке; чрез четыре часа по пяти пилюль; сироп по чайной ложечке чрез полчаса, и другое все такое Стешка исполняла всегда все исправно; а вчера, в отсутствие Карла Ивановича, пришла ей мысль, хотя и не полезная, но новая, необыкновенная.

«Зачем, дескать, бедную барыню целый день мучить часовыми заливаньями? Все эти лекарства ведь полезны; почему бы их все вместе не принять? Доктор блажит; дай-ка я попробую свое». Так подумала да и слила в кучу все, что должно было жене моей в день выпить: и микстуры, и сиропы, впрочем, все мерою, по ложечкам; пилюли распустила и туда же бухнула; наружные притиранья и примочки все в одну чашку, да и поднесла утром барыне. «Извольте, дескать, выкушать, доктор приказал».

Жена моя, слепо веря Карлу Ивановичу и Стешке, без дальнего размышления, возьми да все в три приема и выкушай…

Я, ничего не зная, сижу у себя, пишу мемуары и придумываю новые правописания, как бегут ко мне: «Барыня, дескать, умирает!» Хоть я и привык к ее припадкам, но, слыша уверения, что с ней никогда так худо не бывало, должен был оставить все и бежать к жене…

Она страдала ужасно!.. Но сем-тем ей помогли, и она покойно уснула, а я сидел у постели ее и размышлял о своем… И вдруг вспадает мне мысль, освещает рассудок и озаряет ум мой. «Прекрасно, – думаю я, – как примеры в ничтожных делах могут быть полезны для важных! Стешка своим методом уморила было барыню, но оказала большую услугу русской литературе. Впрочем, Стешка косвенно это сделала, а я, схватив ее мысль, приноровил к литературе. Есть и мое изобретение! Торжествую – и, выйдя на цыпочках от спящей жены, прибегаю к своим мемуарам и спешу изложить на бумаге мой самый новейший, только что изобретенный метод – и кто бы ни ввел его в употребление, заранее протестую, кричу: «Прошу прислушать! будьте все свидетелями: метод мой, собственный мой. Вот он».

Стешка придумала, зачем оставлять промежутки в принимании лекарств? Пить, так пить разом, все вместе. Сбережение, дескать, времени в подаваний и принимании, так и избежание от лишней разливки. И я придумал: зачем оставлять промежутки между словами? Почему не писать все всплошь? Бумага нынче, от большого на нее требования, по причине умножившихся сочинителей или, лучше, печатающих свои сочинения, так дорога, что нужно уже изобретать средство сберегать ее для пользы ближних; и я нашел это средство, и я изобрел новый метод в писании, красивый, удобный, экономный.

Спору нет, что эту мысль подала мне Стешка, но Стешка же не применила своего способа к литературе, а я, я уцепился за ее мысль и обработал ее. Памятник мне, памятник! Уж когда одним из наших великих умов присужден памятник чиновнику, приласкавшему кого-то за написание газетной статьи, то мне памятник вдвое огромнее, пышнее, несокрушаемее. Вот мое правило, или метод. Прошу не судить поверхностно, а рассмотреть и разобрать его в тонкость. Так начинается один из моих романов, к которому, кроме этого начала и окончания, что сочетавшиеся живут благополучно, не сочинил еще ни завязки, ни развязки.

«Воднопрекрасноемайскоеутрокогдавсяприродаликовала

солнцекатилосьпочистомуясномуголубомукакяхонтнебусол

овейпелсвоюлюбовнуюпеснюиуслаждалскукусидячей жизнисвою

подругуожидающуюумножениясвоегосемейства…» и так далее.

Каково? Совестью моею уверяю, что это, после Стешкиной ошибки, изобрел и придумал я сам, Евстратий Мякушкин, своею особою и собственною головою. И что мой метод замысловатее, резче и необыкновеннее прочих методов, в том всяк согласится. Быть может, сотрудники мои по нововведениям и не согласятся со мною, так пусть пишут против меня; готов отписываться и доказывать истину. Споры о важных предметах: «сей, оный, тот, этот, теперь, ныне» утомили публику; давайте новое.

Примітки

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1981 р., т. 7, с. 145 – 146.