Мемуар осьмой

Г.Ф.Квитка-Основьяненко

Memoir’ы memoir’ами, а рука чешется отвалять и roman. Чудо, что за содержание! Вчера, легши в постель, не мог сомкнуть глаз от бессоницы; и все мне воочию мерещится – красиво, на отличной бумаге напечатанное: «Роман в четырех частях, сочинение Евстратия Мякушкина». Возторг – или восторг – отгонял сон; что же будет при исполнении!.. Мое честолюбие, самолюбие, слаболюбие требовало от моего ума и воображения – содержания, плана, завязки roman’a.

И я, напрягши все силы ума, понудив воображение, по’forcir’овав память, перебрав и пере’sortir’овав в ней все читанное, придумал наконец sujet к roman’y. Мало того, что он в новом вкусе, но предлагаю, для охотника, в пари все мои сочинения, что он новее и необыкновеннее всех вкусов. Когда будете приступать к чтению его, то, как знаете, прикрепите ваши волосы на голове; иначе я не ручаюсь, чтобы шляпа, шляпка, чепчик, гребешок и что бы ни было на голове вашей, милые читатели и прелестные читательницы, я не ручаюсь, чтобы оно спокойно удержалось на голове вашей.

Волосы ваши встанут дыбом и сдвинут украшение или защиту головы. Будь я бестия, если не сдвинут. Невозможно волосам оставаться покойно! Но в случае, милостивый государь – имени и отчества не имею чести знать – вы носите парик, то придержите его рукою: иначе он сдвинется, непременно сдвинется с вашей головы, потому что все мускулы ее задвигаются, точно клавиши у фортепиано под пальчиками вашими, сударыня, а оттого парик и не удержится… спадет… чего мне, также точно как и вам, отнюдь бы не хотелось!

Вот изволите видеть: со мной прошу не шутить. В моем романе, кроме маловажных преступлений, не заслуживающих торговой казни и каторги, а требующих легких наказаний, ссылки на поселение и т. п., будет несметное множество [иных]; они необходимы, как вспомогательные инструменты в большом оркестре; солисты же, т. е. герои и героини моего романа, взятые из самого высшего, образованного круга, из мирного деревенского убежища, из каторжной работы бежавшие и проч., и проч., те будут у меня отличаться: бить, резать, грабить, убивать, убиваться, вешаться, топиться, зажигать, кидать в огонь жертвы свои или плоды удальства и обольщений.

У моих героев не дремли: не попадайтеся под руку, родители, братья, сестры, стар и млад; кровь будет литься рекою… чего рекою? мало, моря крови; зарево от зажигательств видно будет во всех концах вселенной, a pour la bonne bouche обольщения, насилования, нарушения брачных союзов, кровосмешения… Чудо, чудо, что за славности!..

И я вам скажу: лихой, сударь, роман будет. Он помрачит все, до сих пор в этом высоком тоне и духе вышедшее. Дайте мне вот только приняться. И – нечего делать, хоть и по чужим следам пойду – написавши четыре части такого романа, я его не кончу, не дам полной развязки, а так, только кончик завесы приподниму, а последствия обещаю в будущем романе.

Пусть ожидают. Набивши же руку в сочинениях такого рода, брякну потом нежным, sentiment’альным. Увидите, что смогу отхватать. Какова будет моя героиня Деньдрониада, так чудо, прелесть, из-под ручки посмотреть; ее судьба, или «любезный», будет Келювалиан, молодец в своем роде необыкновенный: что за чувствительный, страстный, пламенный!.. Разлучник их Тартартритан (да каковы имена придуманы? Именно на славу) все будет их гнать, разгонять; а они, верные любовники, все будут страдать, плакать, плакать, и вдруг, как они ни думают, ни гадают, я их – бац! перед самою последнею точкою и соединю вечным неразрывным союзом. Начитаетесь, сударь, и наплачетесь, сударыня!

Примітки

… придумал наконец sujet к roman’y – Г. Ф. Квітка-Основ’яненко тут і далі натякає на манеру письма М. Полевого.

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1981 р., т. 7, с. 147 – 148.