Над кратером

Владимир Жуковский, Владимир Иткин, Лев Черненко, специальные корреспонденты ТАСС

Экипажу полковника Бориса Александровича Нестерова было приказано выполнить задачу огромной важности. Он поднял боевую машину с пригородной лужайки, усеянной первыми весенними цветами. Есть такой цветник и у Припятского горкома партии в поселке атомщиков. Отсюда по прямой до «объекта» ровно полтора километра. «Объект» – это раскаленное чрево четвертого блока Чернобыльской АЭС. В кабине вертолета – мешки с песком. Вот ими и предстояло экипажу Нестерова бомбардировать огнедышащий кратер.

…Генерал-майор авиации Николай Тимофеевич Антошкин в ту памятную ночь 26 апреля получил задачу [1], которая в дальнейшем во многом предопределяла исход битвы людей со стихией в Чернобыле.

Когда титаническими усилиями пожарных был сбит огонь на разрушенном блоке, потребовалось закрыть источник опасности – забить, забросать, «запломбировать». Сделать это можно было только с воздуха. Опыта и мер, направленных на решение подобных проблем, мировая практика еще не знала. И тогда наступил черед авиаторов. Начали штурм кратера, излучающего жар, и в этих неимоверно трудных условиях мужественные советские летчики совершили сотни вылетов.

Забегая вперед, скажем, что сейчас уже прошло несколько суток, как поврежденный блок прочно запечатан. Он закупорен огромной «пробкой» весом более пяти тысяч тонн. Жерло кратера засыпано песком, свинцом, другими материалами. И все это было сброшено с вертолетов.

– Первые полеты, – вспоминает Николай Тимофеевич, – были самыми трудными. Представьте себе кратер весьма ограниченного размера, к которому сначала нужно выбрать кратчайший путь, а потом попытаться точно сбросить мешок с песком, причем за секунды.

Летчики показывали высший класс в этом мирном бомбометании. В первый же день было сделано 93 сброса, во второй – 186 – и сразу же стопроцентное попадание.

– Летчиков не устраивало, что они сбрасывали по одному мешку. Придумали пакеты – соединили вместе шесть-восемь мешков. В ход пошли самодельные сетки.

В воинской части, где служат вертолетчики, есть одна реликвия – большой «плакат». На нем имена и фамилии тех, кто ходил на необычные задания. Фамилия за фамилией, бортовой номер машины, количество заходов, количество сброшенных грузов. Значатся здесь и офицеры А.И.Серебряков, Ю.Н.Яковлев, Л.В.Вайтко. Эти имена генерал называет с особым почтением.

Александр Иванович Серебряков. Военный летчик 1-го класса. Нет в отечественной авиации ни одного типа вертолетов, на котором бы он не летал.

– То, что проделывал Серебряков в воздухе над Чернобылем, иначе как воздушным слаломом и не назовешь, – говорит генерал. – Ведь рядом с четвертым блоком еще три. Тут же высится и труба. В корпусах АЭС работают люди, поддерживают нужный режим на остановленных реакторах. А сверху бомбардировка. Как-никак доводилось одновременно сбрасывать с двухсотметровой высоты до десяти тонн. Промахнуться нельзя. Вот Серебряков первым и проложил эту сложнейшую трассу.

В коллективе вертолетчиков была создана временная партийная организация, которую возглавил Леонид Васильевич Вайтко. Партийный вожак был примером для коммунистов. Много раз поднимал он в воздух свой вертолет, сбросив 60 тонн груза. Это он был инициатором призыва: «Все силы, энергию, а если потребуется и жизнь, – для выполнения правительственного задания!»

Много добрых слов заслуживает гвардии старший прапорщик Анатолий Демьянович Вышковский. Одним из первых он прямо из открытого люка прицельно сбрасывал мешки с песком в реактор.

Только потом, когда блок был прочно закрыт, над ним в вертолете было разрешено пролететь корреспонденту ТАСС, чтобы воссоздать картину того, что происходило здесь всего несколько дней назад.

Мы стартовали с площадки на окраине Припяти. Под нами залитый солнцем, удивительно красивый город. Ровные улицы, скверы, уютные дворики. Но город пуст.

Летели со скоростью 140 километров в час. Отчетливо было видно, что кратер аварийного блока плотно «закупорен». Мы знали, что и на блоке, и под ним сейчас ведутся важнейшие технические работы по ликвидации последствий аварии. Отсюда, сверху, открывалась спокойная панорама. Нет ни огня, ни клубов дыма, ничего настораживающего.

А в наушниках воссоздавалась картина того, что происходило в воздухе, когда велась «бомбардировка». Голос корректировщика, наблюдательный пункт которого был на крыше одного из зданий в опасной близости от реактора, вел нас к цели: «До объекта сто метров, пятьдесят, тридцать, десять, пять… сброс…» Одним из таких «снайперов-наводчиков» был полковник Любомир Владимирович Минка.

– Загружать вертолеты надо было быстро. Для этого привлекали всех, кто был на площадке, – говорит генерал Антошкин. – И никто от работы не отказывался.

…И сегодня над станцией по нескольку раза день совершают полеты военные вертолеты. Сегодня их ведут другие летчики, которые, возвращаясь с задания, тоже отмечаются на том традиционном листе. Подвиг авиаторов в небе над мирным Чернобылем по достоинству оценен. Вот выписка из протокола заседания правительственной комиссии: «Отметить высокую организацию работы, проведенную авиационными частями ВВС в период с 27 апреля до 2 мая 1986 г., по выполнению заданий, связанных с ликвидацией аварии на Чернобыльской атомной электростанции, самоотверженность, проявленную личным составом, высокие личные качества и инициативу генерал-майора Н.Т.Антошкина.

Председатель правительственной комиссии, заместитель Председателя Совета Министров СССР Б.Щербина».

…Когда перед строем авиаторов генерал Антошкин оглашал эти строки и, естественно, опустил слова о себе, в ответ прозвучало: – Служим Советскому Союзу!

Труд, 1986 г., 11.05, № 110 (19857); Радянська Україна, 1986 р., 11.05, № 107 (19612); Київська правда, 1986 р., 11.05, № 112 (18595).

[1] За іншими даними, Антошкін отримав наказ від урядової комісії, яка прибула в Прип'ять в кінці 26.04, отже, міг отримати наказ в ніч з 26 на 27.04.