2.07.1893 р. До Олександри Рудченко

Дорогая Шурочка!

Не мог писать тебе сейчас же по приезде, так как и был утомлен после дороги, и нужно было бежать в палату заявить о своем существовании и узнать новости. Ввиду того, что в вагоне спать не ахтительно, я, конечно, не выспался. Нужно было проделать и эту обязанность, чтобы вечером быть готовым к борьбе с ежедневным служебным врагом – докладами. Все это проделано и исполнено было в надлежащем виде. И вот, окончивши доклады, я первым делом принимаюсь за ночную беседу с тобою. Услышь ее хотя сквозь сон; ты, вероятно, уже спишь, так как сейчас ударило половину 12-го.

Доехал я, как ожидалось, благополучно. Все застал в порядке. Пол в кухне не только сделали, но даже и покрасили один раз. Еще не расспрашивал, во что это обошлось. А между тем застал у себя письмо от какого-то поверенного Милевской, в котором он, ввиду тяжкой болезни Марии Варфоломеевны, просит выслать сколько-нибудь денег за квартиру. Письмо получено еще 9 июня. Его, впрочем, видела Люция, и так как она уехала к тетке в Питер, то, вероятно, скажет, почему я не отвечал на письмо. Думаю послать деньги Марье Варфоломеевне, сколько причтется за июнь по исключении издержек за настилку пола, а также оставлю часть на покупку обоев. Затрудняюсь без тебя выбрать, а то бы купил. Предполагаю, что рублей 8 – 10 будет достаточно на обои, работу же можно произвести на счет платы за июль.

Юбку для тебя белую бумазейную отыскал; отыскал и блузик Витюше, а также его черные калошки. Завтра куплю порошка и в понедельник все тебе вышлю посылкою. Боюсь, как бы денег хватило: из 31 руб. остается всего лишь 14 руб. Думаю до 20 июля прожить на них, а уже с 20-го на полученное содержание произведу нужные закупки. Не знаю, сварю ли тебе варенье, а главное – заготовлю ли вишен. Аннушка сказывала сегодня, что ни вишен, ни шпанок не будет. Вероятно, она, сказывая это, думала, что не будет обильно. И это верно. Следовательно, цена на вишни и шпанки будет немалая. Посмотрим – увидим. Если цена будет бешеная, то не лучше ли сварить варенье тебе там, а я здесь запеку и смариную хотя половину того, что ты заказала. Во всяком случае, по словам Катерины, сезон вишен еще не начался; есть, но какие-то привозные, как она выражается, сухие.

Лосятинский получил место, но не бухгалтера, как я просил, а столоначальника. Это его опечалило, да, откровенно говоря, не понравилась и мне такая неустойчивость Ал[ександра] Влад[имировича]. Вот что значит не быть в Полтаве во время назначений!

Фенька только с неделю назад нашла место в институте и уже жалуется на плохие корма. Катерина сказывает, что все время проживала у нас и писала письма, что очень беспокоило Катерину.

Скажи мне, пожалуйста, ты брала мое ситечко для чая? Я его не нахожу и не придумаю, где бы оно должно быть. Не нахожу также своей резинной зубочистки. Если она не у тебя где-нибудь, то, вероятно, я ее ткнул куда-либо, но не припомню, куда.

Как ты живешь? А? моя цыпонька малая, мое дитятко – Витюшка? Береги себя и его. Пиши почаще. Я уже сообщил тебе через извозчика, что как покрыла ночная темь, так всю дорогу до самых Песок Витюша в своей красненькой рубашечке так и стоял перед глазами, так и скакал при каждом толчке. Пиши же, пожалуйста, и о себе, и о нем: ведь целое лето не буду вас видеть. Только надежда на то, что вы поправитесь, и умягчает горечь разлуки.

Целую тебя, моя дорогая, а Витюшечку – каждый пальчик и на ножках, и на ручках цемкаю, а самого так бы и съел, да ба: далеко!

Будьте здоровы и веселы. Всегда вечно ваш

А. Рудченко.

Маме, Саше, Кате, Марии Петровне со чады и всем вам сущим мои самые задушевные приветы, горячие объятия и искреннейшие пожелания всяческих благ.

Андрей Иванович здоров, только какой-то смирненький: чувствует вдовство, аки и аз многогрешный. На завтра бухгалтера собираются давать обед Григорию Ефимовичу по случаю его отъезда; конечно, в числе их и Андрей Иванович. Сегодня он вечером заходил ко мне; за стаканом чаю прокалякали с полчаса или час. Конечно, беседа все вращалась около вас, магниты вы наши! Да хранят вас добрые гении от всего недоброго.

Как мама себя чувствует? Не простудилась ли старушечка в лесу?

Примітки

Друкується вперше за автографом (Полтавський літературно-меморіальний музей Панаса Мирного, № 2-л).

Мілевська Марія Варфоломіївна – власниця мебльованих кімнат у Петербурзі та в Полтаві, квартирна хазяйка Панаса Мирного.

Витюша – В. П. Рудченко.

…целое лето не буду вас видеть… – літо 1893 року родина Панаса Мирного проводила спочатку в Гадячі, а потім на дачі в Нових Санжарах.

Саша – сестра Панаса Мирного О. Я. Борисенко.

Катя – дочка О. Я. Борисенко.

Андрей Иванович – А. І. Короленко, чоловік К. О. Борисенко.

Подається за виданням: Панас Мирний (П. Я. Рудченко) Зібрання творів у 7 томах. – К.: Наукова думка, 1971 р., т. 7, с. 406 – 408.