Дыхание «чёрной смерти»
Талах Виктор
В апреле 1344 г. в ханскую ставку явились венецианские посланники Райнерио и Барбафелла. Они встретились с Джанибеком и ханшей-матерью Тай-Тоглу, и достигли договорённости о дальнейших переговорах с послами республики [549]. Летом 1344 г. представители Венеции и Генуи подписали договор о совместном посольстве для урегулирования отношений с Великим Краем, в частности, о возмещении ущерба, нанесённого погромом и грабежами осени 1343 г. Послы от обоих городов прибыли в Каффу в ноябре 1344 г., но из-за взаимного недоверия и обвинений в несоблюдении условий союза застряли там до лета следующего года. Между тем, правительство Улуг Улуса увидело в солидарных действиях прежних соперников угрозу, и в июне 1345 г. Каффа оказалась осажденной дештцами во главе с бекларыбеком Могул-Бугой. В тоже время ордынские войска взяли и разорили Чембало (Балаклаву) [550].
Неизвестно, как долго продолжалась осада города, но в ордынско-итальянскую войну вмешался новый, никем не ожидавшийся участник: Yersinia pestis, чумная бацилла. Первая крупная вспышка «чёрной смерти» произошла в 1331 г. в китайской провинции Хубэй, в 1338-1339 г. она имела место в районе озера Иссык-Куль, в 1341-1342 гг. чума появилась в Чагатайском улусе, в Баласагуне, Таласе и Самарканде [551]. А в 1345-1346 гг. болезнь стала распространяться в войске Могул-Буги под Каффой, поразив перед тем Поволжье и Крым. Арабский историк Ибн ал-Варди пишет:
«В 747 году [апрель 1346 – апрель 1347] приключилась в землях Узбековых чума, сделавшая селения и города безлюдными; потом чума перешла в Крым, из которого стала исторгать ежедневно по тысяче трупов или около того… Сообщал мне купец из людей нашей земли, прибывший из того края, что кади Крымский рассказывал: “Сосчитали мы умерших от чумы и оказалось их 85 тысяч, не считая тех, которых мы не знаем…”» [552].
Территории Улуг Улуса, охваченные эпидемией, уточняет русский летописец:
«Бысть казнь от бога на люди под восточною страною на городъ Орначь, и на Хазторокань, и на Сарай, и на Бездежъ, и на прочiи грады во странахъ ихъ; бысть моръ силенъ на бесермены и на татары, и на ормены, и на обезы, и на жиды, и на фрязы, и на черкасы, и на всѣхъ тамо живущихъ, яко не бѣ кому ихъ погребати» [553].
Таким образом, чума поразила Хорезм (Орнач-Ургенч), Нижнее Поволжье (Хаджитархан, Сарай и Бельджамен-Бездеж), Северный Кавказ (области обезов-адыгов и черкесов), а также Азак и побережье Крыма (что следует из упоминания армян, итальянцев и евреев – о существовании еврейского квартала в Азаке говорит ярлык Джанибека).
Похороны жертв чумы. Миниатюра из рукописи «Хроники Гилля Майзетта», ок. 1349. Брюссель, Библиотека короля Альберта I.
Очевидец осады Каффы генуэзский нотариус Габриэле де Мюсси рассказывает, что ордынский полководец будто бы приказывал при помощи катапульт забрасывать в город тела умерших от чумы:
«Татары, измученные чумой, заразной болезнью, ошеломленные и потрясенные смертью товарищей, гибнущих без всякой надежды на выздоровление, приказывали заряжать трупы в метательные машины и забрасывать им город Каффу, чтобы эти непереносимые снаряды положили конец защитникам города. Город забросали горами мертвецов, и христианам некуда было убежать, и некуда было спрятаться от такого несчастья» [554].
По мнению современных эпидемиологов, к распространению эпидемии в Каффе такие действия привести не могли, но они указывают, что в это время болезнь уже поразила Дешт. Ввиду разраставшейся эпидемии Могул-Буга вынужден был снять осаду.
В то же самое время Джанибек попытался стравить между собой тверских князей. В 1346 г. в Орде скончался (неизвестно – от чумы или по другой причине) тверской князь Константин Михайлович. Вместо следующего по старшинству брата, Василия Кашинского, Джанибек вызвал к себе сына казненного Александра Михайловича Всеволода, сидевшего на Холмском уделе, и передал ему ярлык на Тверь. Согласно сведениям В.Н. Татищева права Всеволода, равно как и принцип перехода власти от отца к сыну всячески отстаивала ханша-мать Тай-Тоглу [555]. Узнав об этом, Василий послал своих данщиков в Холм, а затем повёз собранный выход в Орду. Когда об этом узнал находившийся в ханской ставке Всеволод, он увидел в этом умаление своих прав и в сопровождении ханского посла выехал навстречу дяде, встретил его в Бельджамене и отобрал дань [556].
Тем временем в Чагатайском улусе Казан-хан попытался ограничить всевластие кочевой знати, он будто бы «нагнал такого страху, что ежели он приглашал какого-либо бека, то тот шел к нему, попрощавшись с семьей и детьми и сделав завещание» [557]. Против хана выступил глава монголов Тохаристана, так называемых некудерийцев или караунас, владетель Хутталяна эмир Казаган. В 1345 г. он потерпел поражение при Дар-и-Занга, но в произошедшей в следующем году битве под Карши Казан-хан попал в плен и был убит.
К власти пришёл Казаган, провозгласивший номинальным ханом Данишменджи (1346-1348), брата Али-Султана. Его поддерживали колена арлатов (на Амударье), апардов и сельдусов; жившие в Междуречье барласы, джалаиры, а также не вполне ясного происхождения группа каучин, хоть и признали Казагана, однако деятельной поддержки ему не оказывали; восточные аймаки Казагана не признали, вождь племени дуглат Пуладчи образовал самостоятельной государство, провозгласив в городе Аксу ханом восемнадцатилетнего Тоглук-Тэмура, внука Дувы [558].
В отношениях с итальянцами власти ослабленного «чёрной смертью» Великого Края, нуждавшиеся в средствах, пошли на мировую. Не позже июня 1347 г. было достигнуто соглашение с генуэзцами, а 26 декабря того же года в Гюлистане на Волге венецианским послам Марко Рудзини и Джованни Стено был выдан ханский ярлык, в основном подтверждавший положения документов 1332 и 1342 г., с небольшими уступками со стороны итальянцев (им предписывалось платить торговый налог в размере не 3, а 5 процентов, обеспечивать безопасность ханских подданных, плывших на их кораблях) [559].
В 1348 г. литовский великий князь Альгирдас (Ольгерд) прислал в Орду посольство во главе со своим братом Кориатом, как сообщает московский летописец, «просити помощи на великого князя Семена Ивановичя» [560]. Такое предложение выглядит весьма странно, учитывая, что Симеон был вассалом-улусником хана, к тому же всячески подчеркивавшим свою преданность. Более правдоподобны сведения Симеоновской летописи и Рогожского летописца, что Ольгерд прислал к хану просить себе войско на помощь [561], скорее всего, для войны с Тевтонским орденом, который незадолго до того, 2 февраля 1348 г. нанёс литовцам чувствительное поражение в битве на реке Страве (в этом сражении погиб брат Альгирдаса Наримунт) [562].
Когда о посольстве стало известно в Москве, Симеон и его бояре постарались использовать присутствие в Орде высокопоставленных литовских послов (кроме Кориата в его состав входили еще три литовских князя – родственник Кориата Михаил, Семен Свислочский и Аишка), чтобы навредить своим старым соперникам. Московский князь срочно отправил к Джанибеку боярина Феодора Глебовича, Федора Шубачеева и некоего Амина, которые принялись убеждать хана, что, мол:
«Олгердъ улусы твои всѣ высѣкъ и въ полонъ вывелъ, а еще хощеть и насъ всѣхъ вывести къ себѣ въ полонъ, а твой улусъ пустъ до конца сотворити; и тако обогатевъ Олгердъ Гедимановичь хощетъ тебѣ противенъ быти». Джанибек и его окружение позволили себя убедить, хан «разгнѣвася зѣло яростію яко огнь»
– и в нарушение всех дипломатических норм выдал литовских послов московскому князю [563]. К удовольствию последнего, отношения между Великим Краем и Великим Княжеством Литовским были испорчены.
Следующий, 1349 год оказался неудачным для Джанибека на Западе. Сначала у него случился новый конфликт с итальянцами. Венецианский источник называет причиной алчность Джанибека, из чего следует, что хан и его матушка не получили с итальянцев тех средств, на которые рассчитывали согласно ярлыку 1347 г. Ордынские войска напали на Тану и разграбили находившееся там имущество генуэзцев, венецианцев и пизанцев. Помощь соотечественникам оказали каффинские генуэзцы, чья эскадра прошла к устью Дона и, неожиданно напав на дештское войско, заставила его заключить мир. После этого, заняв Тану, генуэзцы запретили всем негенуэзцам жить и торговать там, а товары, поступавшие туда из глубины материка предписали переправлять в Каффу [564].
Пизанцы и греки согласились на генуэзские условия, но венецианцы отказались и вступили в переговоры с Джанибеком (известная начальная часть письма дожа Андреа Дандоло хану и его матери). Как шли эти переговоры неизвестно, однако в следующем году венецианцы начали войну с Генуей, на некоторое время резко уменьшившую объемы черноморской торговли и сократившую доходы джанибековой казны [565].
Другую потерю Джанибек понёс в юго-западной Руси. После провала попытки польского короля Казимира III с ходу завладеть Волынью и Галичиной князем на обоих столах считался сын Гедимина Любарт, признававший себя данником Великого Края. Правда, более или менее реальной его власть была на Волыни (так, ратники из Владимира-Волынского участвовали на стороне Литвы в битве на Страве), в Галичине распоряжался Дмитрий Дедко. Не позже лета 1349 Дедко умер. Единственным владетелем Малой Руси оказался Любарт. Его отношения с Улуг Улусом вследствие московских интриг предыдущего года, были очевидно недружественными, в любом случае, рассчитывать на ордынскую помощь ему не приходилось. Этим не преминул воспользоваться Казимир III Польский, который примерно летом того года принимал татарское посольство [566].
Навряд ли, как это предполагал М.С. Грушевский, Казимир обсуждал нейтралитет Орды в случае захвата Галичины и Волыни [567], однако он мог убедиться в непрязни татар к Любарту. Между сентябрём и началом декабря 1349 г. Казимир вторгся на Русь и захватил Холм, Львов, Белз, Берестье и Владимир, Любарт сумел удержать только Луцк [568]. Оказавшиеся в сложном положении литовцы попытались устранить конфликт с Москвой: сам Любарт в конце 1349 г. через Симеона Гордого посватался за дочь Константина Ростовского, а сам Ольгерд – за свояченицу великого князя Ульяну Тверскую [569]. Уже в следующем году Любарт вместе с братьями отбил у поляков Волынь и Берестейщину [570], хотя при осаде какого-то замка попал в плен, и его заменил сидевший в Дрогичине Кейстут.
Власти Улуг Улуса в связи с этим ничего не предпринимали, очевидно, они пребывали в растерянности: еще одна (после Смоленщины) приграничная земля выходила из-под верховенства хана, но никакую из противоборствующих за неё сторон нельзя было поддержать с выгодой для себя. Ввиду явных внешнеполитических неуспехов (а возможно и по каким-то другим, неизвестным причинам) Джанибек поменял высших сановников: между 1349 и августом 1351 г. место бекларыбека занял найман-энджли Кутлу-Буга, а визирем стал Хусамэддин Махмуд Дивани [571].
Можно предположить, что среди ханского окружения произошли и другие изменения. Из египетских источников известно, что не позже марта 1350 г. на должность правителя Крыма был назначен Зайнэддин Рамазан из клана сарай [572]. В позднем сочинении «Дафтар-и Чингиз-наме» сохранился список беков Джанибека, относящийся, по всей видимости, к первой половине или середине 1350-х годов [573]. Среди них из числа упомянутых в ярлыке 1347 г. остались только сиджиут Али-бий, уйсун Ахмет и мангыт или кыпчак Тимур, а также известные из других источников кыят Джир-Кутлу и барын Сарай-бий. Пятеро из восьми известных по ярлыку 1347 г. лиц в списке не приведены. Обращает на себя внимание отсутствие, наряду с Моглу-Бугой, таких видных беков как конгырат Нангудай и уйсун Кутлуг-Тэмур (притом, что оба пережили царствование Джанибека). Зато в списке фигурируют многочисленные главы второстепенных колен-аймаков, на которых, как кажется, Джанибек попытался опереться в противовес отцовским вельможам: мангыт Бурулдай, алчин Алав, ширин Урук-Тимур (вероятно, тот самый, что ездил в 1340 г. послом в Каир), аргын Кара-Ходжа, буркут Алатай-бий, найман Азамат-бий, тама Узук-Чу, джалаир Батыр-бий, конгырат Бек-бий. Наконец, в ханском окружении появляется сын Алача-бия кыят Мамай [574].
В конце 1350 г., вероятно, после смен в ханском окружении, Улуг Улус занимает более активную позицию по отношению к борьбе за галицко-волынские земли, склоняясь к поддержке Литвы. Уже в начале 1351 г. в письме к папе Клименту VI Казимир жаловался на то, что татары, соединившись с литовцами, совершают набеги на польские земли [575]. Возможно даже, что в связи с этим лично Джанибек покинул ханскую ставку и находился где-то у западных границ: по крайней мере, подтвердительный ярлык на пожалования русской церкви от 4 февраля 1351 г. выдала в Сарае ханша-мать Тай-Тоглу [576].
Летом того же года Казимир и его зять, Лайош Венгерский, предприняли поход на Волынь, однако Казимир заболел, а Лайош, избегая сражений, заключил 15 августа перемирие с Кейстутом, предусматривавшее освобождение Любарта и, между прочим, разрыв союза Литвы с татарами [577]. Кейстут однако нарушил перемирие: он согласился сопровождать Лайоша в Буду, чтобы там будто бы креститься, фактически став заложником вместо Любарта, однако на третий день пути сбежал. Потому в феврале 1352 г. польские и венгерские союзники вновь пошли на Русь, однако на этот раз застряли под Белзом.
Между тем, в марте на помощь Любарту наконец пришло ордынское войско, которое дошло до Люблина, а на обратном пути прошло по Галичине [578]. После еще одной неудачной попытки выбить литовцев из Волыни, в сентябре 1352 г. между Казимиром и Любартом было заключено новое перемирие, оставлявшее Галичину со Львовом за польським королём, а Волынь с Владимиром – за Любартом, признававшим номинальное главенство хана [579].
Джанибек к этому времени в борьбе вокруг Прикарпатской Руси уже очевидно не участвовал, так как к этому времени у него появились осложнения на Востоке. Рогожский летописец сообщает под 1352 годом: «Тое же осени прииде царь Чанибекъ съ воины, прогнавъ царя Оурдака въ пустыню» [580]. Кем был противник правителя Великого Края не вполне ясно. Генеалогическое сочинение «Муизз ал-Ансаб» указывает среди потомков Тука-Тэмура, тринадцатого сына Джучи-хана, некоего Ургудака, сына Куйунчака, сына Сарыджи, сына Урунг-Тэмура, третьего сына Тука-Тэмура [581]. Можно предположить, что в условиях ослабления центральной власти после «чёрной смерти» тука-тимуриды подняли в Кок-Орде мятеж против Джанибека, который пришлось подавлять хану. Р. Почекаев допускает, впрочем, что речь идёт о ещё одном Ургудаке, родственнике правителя восточного Хорасана Тогай-Тэмура [582]; однако в таком случае не совсем понятно именование «Оурдака» царем: ильханский титул имел Тогай-Тэмур и сохранял его до своей гибели в 1353 г.
В случае, если речь всё-таки идёт о подавлении бунта огланов левого крыла, после него Джанибек вынужден был всё-таки пойти на уступки представителям младших ветвей Джучидов и восстановить ханскую власть в Кок-Орде, по крайней мере, на части её территории. Согласно Натанзи какое-то время после гибели Мубарека, «Чимтай, его брат, по указу Джанибек-хана стал правителем того улуса, правил с полной самостоятельностью в продолжение 17 лет и сломанное во времена брата исправил так, как это требовалось потребностями времени» [583]. Учитывая, что преемник Чимтая (Ишимтая) Урус-Мехмед стал ханом в 1369 г., он должен был бы прийти к власти в 1352 г.
Однако согласно другим источникам, в частности, «Чингиз-наме» и «Сборнику летописей» Кадыр-Али-бия вплоть до 1360 г. Кок-Орда управлялась сыном кыята Иса-тая Джир-Кутлу и его внуком Тенгиз-Бугой, в 1360 – 1363 гг. ханом был Кара-Ногай, а в 1363 – 1369 – Тоглу-Тэмур [584]. Примирить обе версии можно, если предположить, что в 1352 г. Джанибек восстановил власть потомков Орду-Эджена в лице Ишимтая (Чимтая) на части территории Кок-Орды, в то время как остальная её часть, в частности, присырдарьинские области, оставалась в управлении Тенгиз-Буги вплоть до его убийства в 1360 г.
Между тем, на подвластной Джанибеку территории вновь появилась чума. На этот раз она поразила не степные области, а Русь, ранее не затронутую пандемией. Болезнь пришла туда из Западной Европы через Скандинавию и сначала, весной 1352 г. охватила Псков. Летописец писал:
«И не бе гдѣ погребати мертвыхъ, все убо бяше могилы новыя, тѣмъ же и далече убо нѣгдѣ погребаху отъ церкви умирающихъ, и многъ плачь и рыданіе въ всѣхъ людехъ бѣ , видяще другъ друга скоро умѣрающе и сами на себя тоже ожидающе» [585].
К июню 1352 г. чума распространилась на Новгород, а между августом 1352 и мартом 1353 г. охватила Смоленщину, Киевщину, Черниговщину и Суздаль. Согласно летописному сообщению, «в Глуховѣ же тогда ни единъ человекъ не остася, вси изомроша, сице же и на Бѣлѣозерѣ» [586]. Весной 1353 «чёрная смерть» достигла Москвы и принялась косить население, не щадя местную политическую верхушку: 1 марта умер митрополит Феогност, затем оба сына Симеона Гордого, Иван и Симеон, 27 апреля – сам великий князь, 6 июня – его брат Андрей Серпуховской. Мор настолько напугал ордынское правительство, что русских князей для утверждения нового великого владимирского князя оно вызвало в ханскую ставку только когда эпидемия немного улеглась, осенью 1353 года. За Владимирский стол разгорелся спор между Иваном Московским, братом покойного Симеона, и Константином Суздальским, старшим по лествичному праву. Многие князья, а также новгородцы просили передать великое княжение Константину, но Джанибек сохранил его за московским домом. Во Владимир Иван прибыл только 25 марта 1354 г. [587]
В Восточном Иране в ноябре или декабре 1353 года правитель Хорасана и Мазандерана Тогай-Тэмур пригласил в свою ставку Султан-Дувин близ Астрабада сербедарских вождей (будто бы с намерением перебить их во время переговоров). Однако глава сербедаров Яхья Карави явился с многочисленной вооруженной свитой, ворвался в ханскую палатку и убил ильхана, а затем перебил его приближённых. После этого большая часть владений Тогай-Тэмура была присоединена к государству сербедаров, его орда, во главе которой стал несовершеннолетний Лукман, сохранила з собой только небольшую прикаспийского область. Иран оказался разделённым между Джалаиридами (в Ираке и Ирак ал-Аджаме), Чопанидами (в Азербайджане), Инджуидами (в Фарсе), Музаффаридами (в Йезде и Кермане), сербедарами (в западном Хорасане) и Куртами (в Систане и Афганистане). Они постоянно враждовали между собой, и в том же 1353 г. правитель Йезда Мубаризэддин Мухаммад изгнал из Шираза Инджуида Абу-Исхака, а в следующем году подчинил себе весь Фарс.
В 1355 г. закончилась пятилетняя война между Генуей и Венецией. Согласно условиям Миланского мира от 1 июня обе стороны обязались в течение трёх лет не плавать в Азак-Тану, при этом Генуя сохраняла свою торговлю в Каффе. Таким образом, договор очевидно ущемлял венецианцев, и осенью того же года дож Джованни Градениго направил в Орду посла Андреа Венерио с тем, чтобы устранить невыгодную для обеих сторон генуэзскую монополию. Подробности переговоров между Венецией и властями Великого Края неизвестны, но в марте 1356 г. в Гюлистане венецианцам был выдан ханский ярлык, предоставлявший право основать торговую пристань в Провато-Янгишехре (современная Двуякорная бухта к юго-западу от Каффы); при этом, по сравнению с ярлыком 1347 г. торговый налог был снижен с 5 до 3 процентов [588].
Примечания
549. Григорьев А. П., Григорьев В. П. Коллекция золотоордынских документов… – С.76-77, 80-81.
550. Григорьев А. П., Григорьев В. П. Коллекция золотоордынских документов… – С.81-85; Юргевич В. Две генуэзские надписи из Балаклавы // Записки Одесского общества истории и древностей. Т XI. 1879. – С. 320.
551. История татар… Том III. – С.686-687; McNeill W. Plague and Peoples. – Garden City, NY., 1976. – P.142-150; Kelly J. The Great Mortality: An Intimate History of the Black Death, the Most Devastating Plague of All Time. – New York, 2005. – P. 8. McNeill W. Plague and Peoples.
Garden City, NY., 1976. – P.142-150;
552. Тизенгаузен В. Г. Сборник… Том I. – С.530, прим. 1.
553. Полное собраніе русскихъ лѣтописей. Томъ седьмый. – С.210.
554. Henschel A. W. Document zur Geschichte des schwarzen Todes. Mitgetheilt und eingeleitet. Archiv für die gesammte Medicin 2, 26–59, 1842; Kelly J. The Great Mortality. – P. 9.
555. Татищев В.Н.… Том пятый. – С.103.
556. Полное собраніе русскихъ лѣтописей. Томъ десятый. – С.219.
557. Шараф ад-Дин Али Йазди. Зафар-наме. Книга побед амира Темура. – Ташкент, 2008. – С.15.
558. Согласно одним источникам («Муизз ал-аснаб», Йазди, «Шаджарат ал-атрак») он был сыном Эмил-Ходжи, согласно другим источникам («Бабур-наме», «Тарих-и Рашиди») – сыном Эсен-Буки.
559. Григорьев А. П., Григорьев В. П. Коллекция золотоордынских документов… – С.86-121.
560. Полное собраніе русскихъ лѣтописей. Томъ седьмый. – С.215; Полное собраніе русскихъ лѣтописей. Томъ десятый. – С.219. Полное собрание русских летописей. Т. 15. – Стб.55-56; Полное собрание русских летописей. Т. 18. – С.94.
561. Полное собрание русских летописей. Т. 15. – Стб.58; Там же. Т. 18. – С.96.
562. Кузьмин А.В. Восточная Европа и поражение войск Великого Княжества Литовского в битве на р. Страве 2 февраля 1348 г.: (военные и внешнеполитические итоги) // Studia Historica Europae Orientalis.Выпуск 5. – Минск, 2012. – С.84-115.
563. Полное собраніе русскихъ лѣтописей. Томъ десятый. – С.219. В следующем году москвичи за выкуп отпустили Кориата и его свиту в Литву, заключив мир с Ольгердом.
564. Волков М. О соперничестве Венеции с Генуею в XIV-м веке. – С.161-162.
565. Например, осенью 1353 г. венецианская флотилия под началом адмирала Никколо Пизани напала в бухте Золотой Рог под Константинополем на генуэзскую кокку, на которой находились 9 ордынских купцов с товарами; двое из них были убиты, двое – захвачены в плен и 2 года находились в заключении на Крите. У ордынцев венецианцы конфисковали деньги и товары на 4 тыс. сомов (748,8 кг серебра) (Григорьев А. П., Григорьев В. П. Коллекция золотоордынских документов… – С.201).
566. Monumenta Poloniae Historica. Tom drugi. – P. 885.
567. Грушевський М. Історія України-Руси. Том ІV. – С. 33.
568. Ян из Чарнкова пишет:
«Любарт [Lubardus], сын Гедимина, князя литовцев, обладал также Русским княжеством, коего король Казимир в год Господень 1349, вторгшись с сильным войском, лишил в целом всех городов и крепостей, уступив по своей доброй воле Любарту один только город Луцк [Luczsko] с округой на условиях» (Monumenta Poloniae Historica. Tom drugi. – P. 629); см. также: Грушевський М. Історія України-Руси. Том ІV. – С. 33-34.
569. Полное собрание русских летописей. Т. 18. – С.96-97; Томъ десятый. – С.221.
570. Monumenta Poloniae Historica. Tom drugi. – P. 630. Меховская летопись сообщает: «Около праздника блаженного Бартоломея [24 августа] литовцы опустошили Русь, многих увели, ещё больше убили» (Ibidem. – P. 885).
571. Тизенгаузен В. Г. Сборник… Том I. – С.348-349.
572. Там же. – С.350; Григорьев А. П., Григорьев В. П. Коллекция золотоордынских документов XIV века… – С.173-174
573. Мустакимов И. А. Об одном списке «Дафтар-и Чингиз-наме» // Средневековые тюрко-татарские государства, Вып. 1. – Казань, 2009. – С. 123.
574. В «Дафтар-и Чингиз-наме» он назван кыпчаком, но это, по всей видимости, описка.
575. Theiner A. Vetera monumenta Poloniae et Lithuaniae gentiumque finitimarum historiam illustrantia. – Roma, 1860. – P.531-4. О совместном нападении татар и литовцев на Польшу в 1351 г. сообщает также Ян Длугош (Jana Długosza Roczniki czyli kroniki sławnego krolestwa Polskiego. Ks. 9. – Warszawa, 2009. – S. 330).
576. Григорьев А. П. Жалованная грамота Тайдулы от 1351 г.: реконструкция содержания // Вестник ЛГУ, Серия 2, История языкознание, литературоведение, Вып. 1 (№ 2). 1991. – С.86-88.
577. Грушевський М. Історія України-Руси. Том ІV. – С. 36-37.
578. Меховская летопись сообщает: «1352. Татары опустошили Люблинскую землю, многих христиан увели и убили» (Monumenta Poloniae Historica. Tom drugi. – P. 885). О том же говорит немецкий автор Генрих из Ребдорфа:
«В марте месяце неверные татары и рутены со множеством вооружённого войска вошли в Польшу против Краковского короля, и овладели одним городом, и опустошили землю, и избили людей, и также многие воины погибли, и они вернулись в свою землю» (Böhmer J. F. Fontes rerum germanicarum. Geschichtsquellen Deutchlands. Vierter band. – Stuttgart, 1868. S.539).
579. Грушевський М. Історія України-Руси. Том ІV. – С.39-40.
580. Полное собрание русских летописей. Т. 15. – Стб. 61.
581. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, том II. – С.59-61.
582. Почекаев Р.Ю. Цари ордынские… – С.304, прим.290.
583. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, том II. – С.130.
584. Такую версию отстаивает В.П. Юдин (Юдин В.П. Переход власти к племенным биям и неизвестной династии Тукатимуридов в казахских степях в XIV в. (к проблеме восточных письменных источников, степной устной историографии и предыстории Казахского ханства) // Утемиш-хаджи. Ук. соч. – Сс.57-76).
585. Полное собраніе русскихъ лѣтописей. Томъ десятый. – С.223.
586. Там же. – С.224.
587. Там же. – С. 226; Том 18. – С.99.
588. Григорьев А. П., Григорьев В. П. Коллекция золотоордынских документов… – С.169-184.