30.05.1988 Слухи…

М.Одинец, А.Покровский. (Спец.корр. «Правды»). г.Киев

Заметки с научной конференции «Медицинские аспекты аварии на Чернобыльской АЭС»

Киев встретил участников конференции буйным цветением каштанов и вот такой заметкой в газетах: «Украинское республиканское управление по гидрометеорологии сообщает, что в связи с пожеланиями трудящихся начиная с тринадцатого мая еженедельно по пятницам вместе с прогнозом погоды будет передаваться информация о радиационной обстановке в городах Киеве, Житомире и Чернигове…»

Не сочтите за нескромность, если к этому официальному сообщению мы добавим небольшие личные сведения о себе. Как выяснилось, в организмах авторов этой статьи – москвича и киевлянина – содержание радиоактивного цезия-137 оказалось практически одинаковым: 20 – 40 нанокюри. Чтобы стали понятнее эти цифры, добавим, что они в несколько раз меньше концентрации также радиоактивного калия-40, заложенного в каждом человеке от природы. И еще одно необходимое дополнение. В данном случае мы являемся типичными представителями двух крупнейших городов Советского Союза.

Оно почти всегда так получается при разговоре о радиации: одно сведение тянет за собой другое, требует пояснений, дополнений и сопоставлений. Уж очень в сложный мир взаимодействий мы тут вступаем. Радиация естественная и искусственная, внешняя и внутренняя, ее биологический эквивалент, разные наименования различных доз и тому подобное, что доступно только высококвалифицированным специалистам.

Они и собрались в середине мая в Киеве, чтобы через два года после чернобыльской аварии обсудить ее медицинские аспекты. Вместе с советскими делегациями сюда приехало около ста крупных ученых из разных стран. К этому времени можно было уже подготовить обстоятельные доклады на основе точно установленных данных.

Главные из них таковы. В первые дни после аварии с подозрением на лучевую болезнь в клиниках Москвы и Киева было госпитализировано около 500 человек. Первоначально диагноз подтвердился у 237 из них. С тех пор 193 человека начали работу, не связанную с радиационным излучением, а 16 еще не трудятся. 28 человек спасти не удалось. Всего же необходимыми видами медицинского обследования было охвачено 696 тысяч человек, на 600 тысяч создан Всесоюзный регистр лиц для особого диспансерного наблюдения. Принята долгосрочная комплексная биологическая программа исследования последствий аварии на Чернобыльской АЭС, в выполнении которой участвует более ста научно-исследовательских учреждений.

Каковы же первые результаты этих невиданных по масштабу и глубине мероприятий? Показатель смертности в областях, испытавших на себе последствия аварии, за эти годы не увеличился, а уменьшился. Рождаемость в этом регионе за тот же период практически не изменилась [1].

Конечно, сейчас еще рано делать прогнозы на отдаленное будущее. Но специалисты разных стран сходятся во мнении, что каких-то генетических отклонений вообще ожидать не приходится. Сложнее с прогнозированием раковых заболеваний. Цифры здесь называются разные, но большинство считает, что вероятность возрастания смертности от рака, вызванного последствиями чернобыльской аварии, составит трудно наблюдаемую величину, где-то в районе 0,01-0,04 процента от ее естественного уровня. Во всяком случае доктор Р.Гейл после конференции дал такую оценку этому фактору: «Риск для любого лица, проживающего в Киеве, крайне мал. Если вы бросите курить, то избежите гораздо большей опасности…» [2]

Так что же, все страхи уже позади? Увы, это далеко не так. Выступавшие на конференции отмечали, что сложившееся за многие годы относительное благополучие в эксплуатации объектов атомной энергетики сыграло определенную роль в возникновении самоуспокоенности как у некоторых руководителей атомной энергетики, так и у других причастных к ее работе, в том числе и в системе здравоохранения. Не было отработано достаточно четкой системы действий медицинских учреждений в условиях крупномасштабной аварии. Будем надеяться, что специалисты сделают необходимые выводы. Мы же хотели бы остановиться на вопросе, который касается миллионов людей и в нашей стране и за рубежом.

Буквально накануне конференции министр здравоохранения УССР А.Романенко на страницах «Вечернего Киева» отвечал на вопросы читателей. Среди них был и такой, какого мы, признаться честно, никак не ожидали: «Много слухов порождает предполагаемое проведение в Киеве международной конференции, посвященной медицинским проблемам аварии на Чернобыльской АЭС. Поговаривают в связи с этим, что, мол, советские ученые сами уже не могут разобраться, как быть дальше. На ней, если верить другим, должен решаться якобы вопрос: выселять жителей Киева или нет?»

Далее из беседы выясняется, что в городе упорно распространяются небылицы о том, что треснул «саркофаг», что продолжаются выбросы радиоактивных испарений, что на лето не случайно рекомендуют вывозить детей из города. Доведенный, похоже, до отчаяния министр признался:

– К большому сожалению, нам не удается справиться со слухами, с чувством тревоги населения, даже с определенным недоверием к нам, медикам. Это и есть та самая радиофобия, которая в значительной степени и сказывается на состоянии здоровья многих людей [3].

Понятие «фобия» (навязчивые страхи) в медицине не ново. Не нов и рожденный атомным веком термин «радиофобия». Он получил распространение еще после аварий на АЭС США и Англии. Но строго научного определения его пока не существует. Да и само это явление исследовано явно недостаточно. Опыт Чернобыля показывает, что сделать это необходимо. Ведь в результате аварии сложилась уникальная по масштабам и отсутствию аналогов ситуация, к которой психологически оказались неподготовленными не только широкие слои населения, но и ряд руководителей, ученых, медиков.

Один из документов МАГАТЭ так определяет радиофобию: «Боязнь всего, что имеет какое-то отношение к радиации, все время усиливается средствами массовой информации, а в результате больные предстают перед общепрактикующим врачом как странный набор симптомов, которые они приписывают своему проживанию возле ядерных установок… Работать с такими больными тяжело, на них уходит много времени, и врачу требуются некоторые знания о степени риска и возможности заболевания раком в будущем при воздействии радиации…»

Как радиофобия отражается на здоровье людей, поясним одним самым простым примером. Она, в частности, привела многих киевлян к неоправданному самоограничению в привычном пищевом рационе. В результате во втором квартале 1986 года калорийность питания уменьшилась на 21, поступление белков -на 7, жиров – на 11 и углеводов – на 15 процентов. Поступление кальция в организм снизилось почти вдвое [4].

Свидетельствуем: летом того года мы написали о том, как работник Института атомной энергии спокойно ел в Чернобыле яблоки местного урожая, тщательно их проверив. А потом сами слышали досужие разговоры, что сделали это за взятку – почему-то в три тонны тех самых яблок, которые киевляне не покупали.

Конечно, радиофобия – явление более сложное, чем можно рассказать в газетной статье. И понятно, что речь о ней зашла и на минувшей конференции. Директор Института биофизики Минздрава СССР Л.Ильин так ответил журналистам на соответствующий вопрос:

– В синдроме радиофобии повинны мы все. Здесь я выделил бы два аспекта: подавляющую неграмотность населения в области радиационной защиты и неотвратимое стремление журналистов акцентировать внимание на тех вопросах, которые у человека с улицы всегда вызывают повышенный болезненный интерес.

Сделаем Леониду Андреевичу скидку на полемический задор в ходе длинной и трудной пресс-конференции. И обратимся к докладу А.Романенко, произнесенному в более спокойной обстановке, на конгрессе МАГАТЭ и Международной комиссии по радиационной защите в Сиднее.

«Для Киева второй половины 1986 года свойственно массовое акцентирование индивидуальных и общественных интересов вокруг радиационной обстановки в городе, отдельных его районах и даже внутри жилищ, резкое преувеличение радиационно-дозиметрических данных этой обстановки, особенно среди жителей с высоким образовательным цензом. Возникла тенденция приписывать радиационному фактору причинно-следственную связь с любым недомоганием и патологией, и здесь немалую роль сыграли некомпетентность и радиофобия медицинских работников, охватившая немалую часть этой категории специалистов.

Вполне оправданные и целесообразные санитарно-ограничительные меры частью населения трансформировались в разного рода самоограничения, нередко принимавшие уродливые формы. В частности, наблюдался отказ от пользования пляжами, лесопарковыми зонами, игнорировалась закупка продуктов на рынках, отмечался массовый отказ от использования приусадебных и садово-огородных участков и от выращенной на них сельскохозяйственной продукции».

Пожалуй, достаточно. Отметим только, раз уж речь зашла о психологии, что имеется немало данных об учащении и возрастании эмоциональной напряженности высказываний и оценок в среде интеллигенции, особенно творческой.

Это положение доклада подкрепляется данными, полученными психологом И.Калинаускасом. Чаще всего в клиники попадают люди определенного темперамента. Так называемые экстраверты, коммуникабельные и мобильные, составляют примерно десятую часть больных. Среди пациентов почти нет холериков и сангвиников. Зато люди неуверенные в себе, эмоционально неустойчивые составили львиную часть больных.

Выводы? Они сделаны и делаются: важны информированность о реальной радиационной обстановке и умение правильно интерпретировать эту информацию. А в лечебно-профилактических мероприятиях главную роль сейчас следует отводить немедикаментозным воздействиям: психоэмоциональной тренировке, психотерапии эмоциональных нарушений и рефлексотерапии. Не будем вдаваться в дальнейшие подробности и выводы, сделанные на основе материалов, рассмотренных на конференции, – это дело специалистов. Отметим только, что радиофобия во всех своих проявлениях и последствиях должна рассматриваться как объективная реальность, имеющая прямое отношение к медицинской, психоэмоциональной и социально-экономической сферам.

В качестве же своего ответа на критику прессы, прозвучавшую на конференции, приведем два объективных интервью, данных зарубежными гостями киевлян.

«Те, кто утверждает, что следует отказаться от мирного использования атомной энергии, не правы», – заявил генеральный директор Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) Ханс Бликс. Он напомнил известные факты, что применение традиционного энергетического сырья обходится дорого, что запасы этого сырья исчерпываются, что его использование уже привело к таким катастрофическим последствиям, как «кислотные дожди», мертвые леса и озера и т.д. [5] Урок Чернобыля не в том, чтобы отказаться от ядерной энергетики, а в том, чтобы сосредоточить внимание на уменьшении риска при эксплуатации АЭС. Добавим для справки, что сейчас в двадцати шести странах действуют 417 АЭС и еще 110 строятся.

Генерального директора МАГАТЭ спросили также о том, как он относится к предложению строить атомные электростанции под землей. «Отношусь отрицательно, – ответил X.Бликс. – Во-первых, это привело бы к резкому подорожанию электроэнергии, а во-вторых, в случае аварии усугубило бы риск загрязнения грунтовых вод и почвы».

Известный французский ученый-медик, почетный президент Международного комитета по радиологической защите профессор А.Жамэ в течение последних двух лет неоднократно посещал Чернобыль. Накануне встречи с журналистами он снова побывал на АЭС и в городе Припять.

– Я имел возможность убедиться в эффективности мер по дезактивации, – рассказал А.Жамэ. – Местность хорошо обеззаражена. Там же, на месте, подверг себя полному дозиметрическому контролю и убедился, что радиоактивность не выше нормы. Так что все меняется к лучшему. Работа советских медиков заслуживает высокой оценки. Особенно хотелось бы отметить результаты борьбы профессоров Гуськовой, Баранова и других советских врачей за жизнь людей, оказавшихся на АЭС в момент аварии.

И, наконец, последнее. В день завершения конференции в местных газетах было опубликовано такое сообщение: «Украинское республиканское управление по гидрометеорологии сообщило, что радиационный фон составляет: в Киеве – 0,017-0,023, Житомире – 0,011, Чернигове – 0,013 миллирентгена в час. До аварии на Чернобыльской АЭС радиационный фон в этих городах не превышал 0,02 миллирентгена в час» [6].

Наступление на радиофобию развивается.

Правда, 1988 г., 30.05, № 151 (25503)

[1] Ці положення просто повторюють статтю Є.Чазова від 28 квітня 1988 р.

[2] Докладніше свою точку зору Р.Гейл виклав у статті «Точка жизни во Вселенной» під 1.04.1988 р. Ліквідуй наслідки, враже, як пан каже!

[3] Кволо протікаюча радіохвобія, або синдром недовіри до комуністичної брехні. Лікування : 10-15 років на Колимі.

[4] Якщо це справді так, то причиною не зайва вередливість киян, а те, що повноцінної їжі у продажу не було.

[5] Лісів, мертвих від теплових електростанцій, в Україні нема, а рудий ліс біля Чорнобиля є. Так що насправді все рівно протилежне тому, що твердить представник ядерного лобі Х.Блікс. Ширше точка зору Блікса – в його відповідях («В зеркале Чернобыля» під 24.04.1987 р.).

[6] У Житомирі та Чернігові стало навіть ліпше, ніж було перед вибухом. Як можна знизити рівень радіації нижче природного фона, відомо лише комуністам. Цей спосіб зветься брехнею.