24.07.1989 Белорусская зона

А.Симуров, А.Улитенок. (Корр. «Правды»). Белорусская ССР

Эхо Чернобыля

Минуло три года после чернобыльской трагедии. Казалось, пора отойти душой, избавиться от страха перед неизвестностью. Но время не зарубцевало душевную боль белорусов. Радиация змеей расползается по лесам, полям с вешними и грунтовыми водами, пыльными бурями, с молочной, мясной и хлебной продукцией. Для уменьшения беды что-то делается, однако больше всего сил тратится на споры и доказательства. Эти неутихающие тревоги, затяжки в выработке и осуществлении плана конкретных действий и побудили нас к поездке в зоны, подвергшиеся радиационному удару. Надо же искать выход…

Искусно выполненный указатель «Колхоз им. Жданова» манит в зеленеющую деревню. Чем ближе к ней, тем тягостнее: еще свежий асфальт вдоль и поперек прошит молодой травой, печально скрипят двери заброшенной колхозной фермы… Само Заполянье поражает неестественной тишиной, пустынностью: ни кур на улице, ни лая собак, окна большинства домов крест-накрест забиты досками, провалены крыши многих сараев… Неужто Чернобыль до конца убил эту деревню в четырех сотнях километров от саркофага?

Но вот, завидя бродивших по улице незнакомцев, показалось несколько старух. Пелагее Захаровне Ковгановой восьмой десяток:

– Одна живу, деточки. Мужа в войну забрали – и письмеца не получила… Как солдатской вдове сейчас, правда, раз в месяц килограмм колбасы по три рубля дают. Не мелочь, поди проживи на полсотни пенсии да чернобыльскую тридцатку… Раньше подворьем спасались, а нынче и то не велят кушать, и это; ни картошки своей, ни ягодины, ни помидора отведать – почти за всем идти в лавку. А цены сплошь кооперативные. Потому в конце месяца всегда в долг беру…

– А я не выдержала, завела себе корову, – поддержала разговор Надежда Антоновна Евдокимова. – Ведь тридцать лет дояркой была, стахановкой. Пробовать молоко запретили строго-настрого, а иногда ослушаюсь, возьму да пригублю… Они вот, соседки, завидуют, тайком плачут – тоска берет, что нет привычной животины под рукой, заняться нечем. Оттого все молодые и посъезжали: не здесь, так где-то в них нужда. А мы, немощные, всем обуза, некуда деваться. Но дадут какую хатку, свою оставлю: разве ж тут житье?

Жизнь в некогда шумном и красивом Заполянье теплится пятком таких вот старух. Прощаясь, они попросили замерить радиацию. Вышло почти 0,9 миллирентгена в час – превышение нормального фона более чем в сорок раз. Отсюда, видимо, и постоянные головные боли, на которые жаловалась Пелагея Захаровна, и тяжкая ломота в суставах, о чем поведала Надежда Антоновна. Что до нас, то сразу почувствовали першение в горле, а глаза будто запорошило… [1]

Фон равнодушия

«В полном смысле слова мы сегодня затворники, окружены сплошными красными флажками ограничений, как волки в окладе. Сад, лес, река стали своего рода искусными муляжами. Особенно страшно за детей. С 9 до 19 часов они заперты в яслях, школе, не бывают на свежем воздухе. Три года! А ведь ребенок не пенсионер, ему надо резвиться, гулять, плавать…»

(Из письмо в «Правду» 116 жителей д.Деряжни Костюковичского района).

Полтора километра полем – и вот уже Куликовка. Здесь уровень загрязнения несравнимо ниже, потому, кроме пенсионеров, остались еще в родных домах и некоторые семьи с детьми. Именно тревога за них придала беседе с селянами совсем иной, нежели в Заполянье, характер. Бесконечные наезды комиссий, проверяющих всех рангов, противоречивость прогнозов, неясность завтрашнего дня настолько обострили восприятие людей, что любое неосторожное слово, непродуманное действие больно ранят их. Каково, например, было Марии Лаврентьевне Ковгановой, когда один военный дал такой вот «совет»: «Чем есть твои яблоки, тетка, лучше сад спилить, заасфальтировать и соорудить в нем загон для детишек…» А семилетняя дочка Марии Лаврентьевны уже трижды лежала в больнице – щитовидка, зрение резко упало…

Буквально все возмущались качеством дезактивации. Оно низкое не только из-за плохой технической оснащенности воинских подразделений, но и элементарной халтуры. Дошло до того, что командир напрямую просил подписать наряд-липу – кощунство, по-другому не скажешь. Отказались, тогда часть солдат вообще сняли. Оставшиеся работают так: «Наше дело гравий завезти, остальное за вами…» Кому – старухам лопаты в руки дать?!

– Мне хлеб не с кем убирать, скот досматривать, – угрюмо рассказывал председатель местного колхоза имени Куйбышева В.Погодин. – Только с начала лета выехали 24 семьи. Из специалистов остался один ветврач, некого назначить даже в бригадиры, не говоря уже о вакансии секретаря парткома… Кстати, я сам недавно утвержден. У соседей, в колхозах «Советская Белоруссия» и имени Горького, такая же картина: буквально все специалисты подали заявления об увольнении. Речь о массовом уходе кадров. Уговоры, обещания не действуют. Оно и понятно. Днями, скажем, мясокомбинат опять вернул скотовозы: «Грязные» ваши бычки»…

В.Дроздов – один из немногих тут молодых мужчин:

– Что животина, если замерил я фон в спальне и за голову схватился! А мне: «Ты здесь нужен!» Кому, ради чего? Три года пороги обиваю: «Продайте «жигуленок», надо за чистыми продуктами для детей ездить». А в ответ – ни гу-гу, перед дефицитом, видите ли, должно быть равенство! А перед радиацией?

Дальнейшая дорога по чернобыльским районам Белоруссии, принявшей на себя две трети всего радиационного удара, лишь повторяла, детализировала, варьировала увиденное в Славгородском районе, картина тягостная, даже трагическая. Сегодняшнее настроение людей сродни, пожалуй, послеаварийному. Отчасти стабилизировавшаяся года два назад обстановка начала резко обостряться приблизительно с прошлой осени [1988 р.].

Сказалось значительное расширение информации о начальных последствиях аварии, итогах профилактики, о том, как погашаются векселя, выданные на первых порах. Безусловно, проделан огромный объем возможных мероприятий во имя здоровья человека и земли. Белорусская зона – это полмиллиона людей, живущих главным образом в Гомельской в Могилевской областях, пятая часть всех сельхозугодий республики. Сразу после взрыва из трех южных районов эвакуировали почти 25 тысяч взрослых и детей, для них построили 170 благоустроенных поселков. Параллельно очищались, реконструировались старые села и деревушки. Открыты специальные институты радиобиологии и медицинской радиологии…

Это, так сказать, к вопросу о «среднебольничной» температуре, которая, как известно, всегда нормальная. Но что до состояния отдельно взятых «палат» и уж тем более «больных», тут «жаром» дышит. Особенно в Могилевской области, где в наибольшей степени проявились следствия невыполнения постановлений по ЧАЭС. И в первую очередь сказалось отсутствие выверенной стратегии, четкой тактики в отношении зон высокого заражения.

По сей день, например, живут люди в деревнях Чудяны и Малиновка, где зафиксировано 140 кюри на квадратный километр – это не подлежит никакому сравнению с Заполяньем, а тем более Куликовкой. По сути дела там уже три года идет эксперимент на сверхпрочность человеческого организма. Но если участники знаменитой лыжной экспедиции на Северный полюс получили ордена, то чудяновцам предлагают сегодня лишь ордера в нововозведенный поселок.

Из высоких патриотических чувств, не долго думая, нарекли его Майским, а разместили… буквально в нескольких километрах от самих Чудян. Говоря яснее, на заминированном пятачке – земля под новыми коттеджами также «фонит», угрожает здоровью людей. Хотя и в меньшей степени, чем в старых хатах. Кстати, всего на территории с плотностью загрязнения выше 15 кюри проживает около 80 тысяч человек.

Прекрасно понимаем: язвительную горечь предыдущего абзаца иные расценят исключительно традиционно: вот так журналисты и накаляют атмосферу, раздувают панику! Да, «Правда» не раз писала о послеаварийных проблемах Белоруссии. Но не «раздувала» и не «накаляла» – только жестко фиксировала реальность, критиковала нерешительность действий республиканских и союзных органов в оздоровлении зон. Однако мало что изменилось после тех публикаций в лучшую сторону. В газету, за которой стоят миллионы читателей, чаще шли обыкновенные отписки вместо принятия действенных мер.

От кого скрываем?

«На встрече с нами один из руководителей республики заявил: «Ваша деревня рядом с веткой, будем завозить чистое молоко и проживете сто лет». Очевидно, он сказал так с высоты своего пенсионного возраста, забыв, что не молоком одним жив человек. Оно, даже чистое, не заглушит неизбывную тревогу о здоровье, воспоминания о былой вольнице… Помогите переехать в чистую зону!»

(Из письма 61 жителя деревни Бартоломеевка).

Огромная «правдинская» почта показывает, как менялось отношение людей к этой бюрократической «игре». Сразу были письма просящие, умоляющие. Затем пошли резолюции с ультимативно-требовательных митингов, например, в Черикове, Краснополье. И вот – конверт с рассказом В.Петровича о многодневной забастовке в Наровле, урон от которой составил свыше 300 тысяч рублей. Почему ряд тамошних предприятий пошел на невиданный в Белоруссии шаг? Объяснение все то же: «Власти не хотят отозваться делом на наши обоснованные требования, даже республиканская комиссия по ликвидации последствий аварии уходит от прямого, честного разговора с нами». Забастовка, заметим, все же подтолкнула к нему: в Наровлю срочно выехали три члена бюро ЦК КП Белоруссии – Н.Дементей, В.Евтух, Ю.Хусаинов, министр здравоохранения В.Улащик. Ответ пришлось-таки держать.

И все же, несмотря на столь серьезные предупреждения о возможной острейшей реакции зоны на апатичные действия властей, урок не идет впрок. Атомэнерго, Минздрав, другие ведомства продолжают гнуть свою линию, норовя при этом обернуть следствие в причину, свалить ответственность с больной головы на здоровую.

Решительно воспротивился обвинениям в нежелании работать с массами, неумении «нейтрализовать демагогов, крикунов и подстрекателей», в потребительстве, иждивенческих настроениях актив Могилевщины. Специальное постановление бюро обкома и исполкома областного Совета отметило, что республиканские и союзные комиссии больше преуспели не в оказании своевременной, разнообразной и высокоэффективной помощи, а в контроле за выполнением противоречивых, непоследовательных рекомендаций, в бесконечных заверениях людей о том, что, мол, все в норме, ничего страшного не случится: «Свои предложения в правительственную комиссию они вносили не с позиций борьбы за здоровье человека, а чаще всего с позиции интересов ведомств, непроверенных принципов, абстрактных заключений».

Трудно чем-то иным объяснить сегодня решение повсеместно проводить первомайские демонстрации сразу после взрыва, что пагубно отразилось на здоровье десятков тысяч людей. А миллионы рублей, попусту затраченных на слепое строительство в зоне? Примером хотя бы Краснопольский район, в котором поставили 60 магазинов там, где сейчас никто не хочет жить, возвели комплекс по откорму крупного рогатого скота на территории с плотностью загрязнения 49 кюри на квадратный километр… Из этого же перечня ранее помянутый поселок Майский, тридцать гомельских деревень, построенных на территории с плотностью загрязнения от 5 до 26 кюри на квадратный километр. Не случайно в личных хозяйствах Наровлянского, Ветковского, Ельского, Чечерского и других районов от 60 до 85 процентов молока загрязнено. Практически такое же его «качество» и в тамошних колхозах, совхозах.

Не потому ли плошали, что целых три года держали в сейфах карты с радиационной обстановкой под грифом «секретно»… По словам члена-корреспондента АН БССР В.Нестеренко, уже в 86-м он лично отвез карту загрязнения Могилевщины в облисполком. Там указывалось 36 населенных пунктов типа Чудян. Область немедля поставила вопрос о переселении 1 494 человек. Увы… Сегодня, правда, соответствующее решение принято. Более того – оно скорректировано в сторону многократного увеличения.

Но чем можно оправдать, объяснить столь непомерный срок согласований в республиканских и союзных инстанциях? И кто именно тянул время, давал высочайшее «добро» на явно непродуманные решения? Пока мы не найдем ответчиков и ответы на все волнующие вопросы о дне вчерашнем, не будет у народа уверенности и в дне грядущем.

Торжествует бюрократ…

«Я обеспечиваю радиоконтроль в своем хозяйстве. Сразу пользовался прибором ДП-5, теперь выдали еще и ДРГ. Так вот, если один показывает 0,14 миллирентгена, то второй – 0,22. Которому верить? Этот разнобой так давит на нервы!»

(Из письма И.М.Рыжанкова, совхоз «Лесная» Славгородского района).

Повторим: не «излишняя» гласность – критический дефицит правдивой информации родили болезнь, названную радиофобией. Уяснить бы это и приступить к лечению. Но авторы бюрократических проволочек, увиливая от ответственности, наоборот, пытаются представить боязнь радиации чем-то зазорным, едва ли не постыдным.

Что ж в итоге говорить об одном-единственном на всю республику альфа-спектрометре, когда вообще нет самого простого и необходимого – индивидуальных дозиметров. Почему? По объяснению специалистов фирмы «Изотоп», их производство тормозилось Минздравом и МВД, чтобы… «не нагнетать страсти»! Каково? А ведь этот прибор должен быть привычным в каждом доме, как термометр или градусник.

А разве не понять боязнь тех механизаторов, которые отказываются работать на тракторах без кабин специальной герметичности, вентилируемости? Их в этом году выделяется почти в два раза меньше заявленного – опять три года не решается всем очевидная и простая проблема. Или такой факт: 69 гомельских хозяйств с загрязнением в 15 и более кюри на квадратный километр не имеют прачечных, на 174 фермах и сейчас не оборудованы элементарные душевые, в дефиците мыло и моющие средства…

Это и многое другое стимулирует страх перед радиацией у одних, полное безразличие, апатию у других, что одинаково пагубно отражается на здоровье людей. Оно серьезно беспокоит буквально всех местных врачей. Пусть разные хвори специалисты и не связывают сейчас напрямую с воздействием «мирного» атома, но разве от этого легче? Хотя рост болезней налицо, заявки Минздрава БССР по медикаментам удовлетворяются в лучшем случае на две трети, по оборудованию – на 60 процентов.

Последнее волнует особо остро. Ведь единственное, пожалуй, в чем совпадают точки зрения буквально всех, это тревога за потенциальные последствия облучения щитовидной железы радиоактивным йодом, главным образом у многих тысяч детей. Худшее можно предотвратить путем отменной профилактики, ранней диагностики, которую не представить без ультразвуковых сканеров. В стране их нет, для закупки требуется валюта. Мельбурнский бизнесмен Ф.Раппопорт, выходец из Белоруссии, специально для земляков приобрел 20 требуемых аппаратов. Предложенная им сделка позволяет стране сэкономить десятки тысяч долларов – фирма, проявив милосердие и великодушие, отказалась от собственной прибыли. Трижды ездили минчане в Минздрав СССР, ио вернулись от заместителей министра В.Громыко, Г.Сергеева ни с чем.

Австралиец Раппопорт сказал так, когда побывал в родных местах:

– Причина в инертности, в боязни ответственности, инициативы… Даже в период народного горя многие чиновники по-прежнему хладнокровны, каждый старается кивнуть на другого, а невиданный во всем мире бюрократизм остается безнаказанным…

Слухи или реальность?

«Когда мы открыто, без недомолвок сообщили руководителю правительства о наболевшем, Николай Иванович сказал, что многое из услышанною для него – новость. Кому же было выгодно, прихорашивать реальность, дезинформировать товарища Рыжкова?»

(Из письма З.Н.Ткачевой, народного депутата СССР). [2]

Недавно группа народных депутатов из Белоруссии обращалась к председателю правительственной комиссии по ликвидации результатов аварии, заместителю Председателя Совета Министров СССР Б.Щербине и получила ответ…

– Он выдержан в лучших традициях бюрократического бумаготворчества, – считает один из авторов запроса председатель Белсовпрофа В.Гончарик. – Повторяются известные факты и положения, а конкретных ответов на точно сформулированные вопросы снова нет. В очередной раз нам обещают помочь с медицинским оборудованием, средствами радиоконтроля, а когда именно это долгожданное чудо произойдет, кто именно ответит за точность сроков – неясно. Нет должной деловой реакции и на предложение отрегулировать механизм материальной помощи жителям зоны, тут полная неразбериха, она раздражает едва ли не всех.

Странно и то, что в очередной раз не услышаны доводы о нецелесообразности вести силами республики огромный объем строительно-монтажных работ за своими пределами, когда совсем некому возводить жилье для эвакуируемых белорусских крестьян. Так, первоочередному отселению подлежат 18 дерерень совхоза «Палужский». Но сколько придется стоять в той очереди, когда новый поселок строят… четыре человека!

Всюду сейчас оживленно обсуждается проект Государственной комплексной программы ликвидации последствий аварии, готовится его тщательный разбор на сессии Верховного Совета БССР. Мы знакомы с этим трудом в 350 страниц. И не можем не разделить четко сформировавшееся общественное мнение: вряд ли программа сработает, излечит белорусскую землю от тяжкой хвори, если ее выполнение ляжет на плечи одной только республики. Ведь предстоит освоить более восьми миллиардов рублей. Своих фондов, бюджета, трудовых ресурсов тут явно не хватает. Не придет на помощь вся держава, не навалимся на беду всем миром, как это происходит, скажем, в Армении, – многое из наиважнейшего для судьбы целой нации так и останется просто благим пожеланием.

Тревога небезосновательная. Настоящую сумятицу в умы населения и руководства Белоруссии внес недавний визит группы экспертов из Всемирной организации охраны здоровья и ученых, специалистов Москвы, Ленинграда. Гости высоко оценили работу, проделанную за три года (поясним: пока освоено свыше миллиарда рублей), заверили, что ничего страшного, непредвиденного, неконтролируемого не происходит. По мнению вице-президента АМН СССР, председателя Национального комитета по радиационной защите (НКРЗ) академика Л.Ильина, главная беда на сегодняшний день состоит в том, что в республике резко обострилось эмоционально-психологическое восприятие последствий аварии. Как он выразился, «раздувается духовный Чернобыль».

Есть ли доза доброты?

«Из Краснополья приехала к нам новая доярка. Хорошая, работящая женщина. Вдруг узнаем: в учетной партийной карточке есть строгий выговор. «За политическую незрелость, проявленное малодушие в период радиоактивной загрязненности». Ужас: это матери пяти малолеток! А скольких вообще исключили из партии, поломали судьбы… Считаем, необходима партийная, гражданская реабилитация этих людей, они вовсе не паникеры, не трусы, не изменники – жертвы трагедии».

(Из письма колхозников колхоза «Маяк коммунизма» Могилевского района).

Белорусские ученые во главе с президентом АН БССР В.Платоновым не согласились с концепцией НКРЗ и выдвинули свою, альтернативную. Если Л.Ильин с коллегами исходит из расчета дозовых границ воздействия на человека за всю его жизнь, то В.Платонов со своими сторонниками идут от плотности загрязнения местности радиоактивными веществами: не может человек жить там, где нельзя получить чистую продукцию, где есть какие-либо ограничения, фиксируются аномальные эффекты – тогда не имеет значения и принимаемая тобой доза облучения. Первые ссылаются на весь предшествовавший мировой опыт, вторые утверждают, что Чернобыль – явление абсолютно уникальное, а значит, непредсказуемое с точки зрения сегодняшних фундаментальных исследований, наблюдений. Не этим ли объясняется тот факт, что до сих пор нет единого мнения о количестве деревень, подлежащих отселению? В Москве фигурирует одна цифра, в Могилеве многократно большая. Кто же прав?

Когда на встрече с общественностью области концепция НКРЗ была жестко раскритикована, поддерживающие ее иностранные гости возразили: «Но ведь ваше государство не имеет средств для массового переселения!» Чуть позже непосредственные авторы концепции в раздражении обронили такую реплику: «С нового года Белоруссия переходит на региональный хозрасчет, пусть сама тогда и обеспечивает свою же программу».

Хотелось бы надеяться, что эти слова прозвучали сгоряча, в пылу спора. Ну а тому, кто действительно так думает, следует напомнить: ни могилевчане, ни жители Гомеля, Бреста, Минска не имели к аварии никакого отношения. Они – жертвы и вправе выставить счет сами.

Что касается регионального хозрасчета, то следует напомнить: вместе с прибалтийскими соседями Белоруссия первой приступает к отработке этой новей модели хозяйствования, торит путь всей стране. Вряд ли разумно в таком случае усложнять и без того непростой путь первопроходцев. Тем более что груз Чернобыля и так пагубно сказывается на экономическом здоровье республики.

И еще один аргумент для размышлений: по подсчетам могилевчан, расходы на обеспечение безопасного проживания населения в нынешних условиях через 5-8 лет превысят затраты, необходимые для строительства жилья, соцкультбыта и производства в чистых районах.

…Уезжая из Славгорода, мы поинтересовались, почему в число «тревожных» хозяйств не попал колхоз имени Жданова, с которого началась наша дорога по зоне. Оказалось, его переименовали. Сверху кто-то предложил: «Лучше назовем «Революцией», а?» [3] – Что ж, назвали, да вот некому заменить въездной знак…

Некому. За три года родные хаты покинула шестая часть населения района – в основном молодежь, специалисты, механизаторы. По словам второго секретаря райкома Л.Бубнова, «разъехались самые мастеровые, опытные и надежные…»

– Нас также покинуло 4 775 человек и уже сегодня намерены сняться еще более тысячи, – говорил первый секретарь из Краснополья И.Титенков. – Идет массовый отток кадров, самый костяк убывает. Многие не срываются лишь потому, что некуда и не с чем ехать. Эти ждут помощи от правительства. Не будет ее – как-то все же соберутся и махнут кто куда. Только – с огромной обидой на начальство, власть, государство…

Да, ошибку с названием колхоза пусть позже, но исправили. И знак дорожный поправят со временем. А вот с судьбой колхозников, всего населения зоны временить нельзя. Пора принимать решение: как же наконец быть? Люди устали ждать. Они хотят жить. Нормальной человеческой жизнью без страха и стрессов. Народ ждет точного вразумительного, выверенного ответа.

Правда, 1989 г., 24.07.

[1] Симулюють радіохвобію!

[2] Про це йшлося в публікації “Заложники в своём доме”.

[3] Змінили таки Гівненка на Говненка.