3.02.1989 Экология: вакансия для лидера

Актуальная тема

На вопросы корреспондента «Вечернего Киева» отвечает академик АН УССР Константин Меркурьевич Сытник. Беседу вел Александр Сидоренко.

В: В начале [19]70-х годов научной сенсацией была математическая модель глобального экологического кризиса. Ныне видим, что этот прогноз сбывается. Кроме принятых тогда во внимание истощения природных ресурсов и тотального загрязнения природы, сегодня прибавляются еще радиационные катастрофы, отравление грунтов химикатами, ошибки мелиораторов и т.п. Сегодня, когда мы с таким пылом говорим о проблемах экологии, ее приоритете, то, по сути, оказывается, что нет даже четкой экологической концепции, экологической модели Украины. Так ли это?

О: Вы говорите, нет концепции экологической? Тогда нужно идти дальше, ведь как ее отделить от других: энергетической, демографической, управленческой? Их тоже нет. Это все глобальные научные проблемы. Экологическая, я бы назвал ее даже – суперглобальной, проблема может быть решена лишь при условии, что правильными будут концепции и всех других проблем. Разговоры разговорами и останутся, пока экономическая и политическая системы не сработают таким образом, что взаимосвязанные сферы человеческой деятельности будут введены в прочное сплетение и в повседневной жизни.

Когда мы говорим, что министерства – это крупные монополии, захватившие определенные богатства страны и эксплуатирующие их безбожно и немилосердно, то это значит, что хромает вся экономика, и экология здесь сама по себе ничем помочь природе не может.

Посмотрите: у нас все поставлено с ног на голову. Экология начинается с рационального использования природных ресурсов. Все, что загрязняет атмосферу, гидросферу или почву, – это же полезные вещества, но вместо того, чтобы их использовать там, где нужно, мы просто нашли самый легкий путь избавления от них. Скажем, тот же серный ангидрид, наносящий большой вред природе, является сырьем для серной кислоты, столь необходимой в народном хозяйстве. Ведомственные интересы, и это можно доказать на многих конкретных примерах, ой как вредят экологии.

В: Но ведь почти в каждом ведомстве есть свои научные институты, а в них – отделы экологии. И они занимаются разработкой локальных систем. В то же время под непосильным уже бременем промышленности и интенсивного сельского хозяйства стонет вся украинская земля. Не кажется ли вам, что на повестке дня уже давно должен стоять вопрос создания отдельного института теоретической и прикладной экологии?

О: Мое мнение таково: создавать институт нужно. Как и в физике есть общефизические институты, так и в экологии должен быть общеэкологический институт, который бы разрабатывал стратегическую программу действий, создавал далеко идущие концепции, осуществлял межведомственную экологическую экспертизу, объединял и направлял работу всех других, так сказать, экологических учреждений. Более того: я за создание в нашей республиканской Академии наук отделения экологии, ибо именно эта наука сегодня является приоритетной во всем мире. Ученые вообще в большом долгу перед экологией, перед природоохранными делами.

В: А чего же тогда они ожидают? Создания отдельного института? Почему тем, чем должны заниматься экологи, занимаются в основном другие люди, не специалисты? Ведь об экологической чистоте республики сегодня больше пекутся, скажем, математики (в частности, и обращение к 19 партконференции подписывают), а не ботаники?

О: Я не могу сказать, что биологи или, в частности ботаники, вовсе не занимаются экологией. Вот, скажем, Александр Викторович Топачевский, бывший директор института гидробиологии, по-настоящему боролся за то, чтобы натворить как можно меньше всяческих глупостей в гидротехнических сооружениях. Но, как и в любом деле, главное – наличие или отсутствие лидера. Экологи, к большому сожалению, его нынче не имеют.

В: А почему бы вам не претендовать на роль лидера? Ведь вы – эколог, возглавляли несколько экологических советов?

О: Вся беда в том, что у нас действует должностной принцип. Вот кому-то понадобилось снять меня с должности вице-президента и заодно лишить лидерства во всех советах. Если это административные посты, а не профессиональные, то мы тогда далеко пойдем. Не завидую я своему преемнику: занимая десятка два различных постов, какому-то одному делу отдаваться, поверьте мне, чрезвычайно сложно.

В: Вот вы до недавних пор были вице-президентом. То есть, обладали, так сказать, реальной властью для того, чтобы поднимать и решать те вопросы, игнорирование которых и привело к всплеску общественной обеспокоенности. Что вы сделали в данном аспекте?

О: Возможно, это не совсем скромно говорить о себе, но убежден, что мы с коллегами сделали максимум того, что позволяли те времена. Напечатаны были, в частности, важные научные труды, подняты перед министрами больные экологические вопросы. Мы «пробивали», отстаивали программу «Днепр», пытались сделать Днепродзержинск, так сказать, полигоном по восстановлению загрязненных сверх нормы городов.

Мне нередко удавалось убедить многих государственных деятелей в том, что пейзаж, сладко воспевавшийся – струи дыма над трубами – это не художественное видение индустриального города. Картина эта должна не радовать глаз, а восприниматься с горечью душевной!

Я бывал на международных конференциях по экологическим проблемам, знал мировой подход к их решению. Но любые попытки сделать что-либо здесь, у нас, на следующий же день сталкивались с реалиями нашей жизни. Какой тогда была позиция руководителей даже наивысшего ранга? А… что там какой-то эколог Сытник под ногами вертится, здесь план горит, людей негде взять, реконструкцию некогда проводить. Привыкли люди черт знает чем дышать – и еще подышат, нам сейчас план бы сделать. Что, разве не так было? Если вся стихия жизни в стране была такой – кого мы теперь будем обвинять? Не перебарщиваем ли мы сегодня, пытаясь найти виновных? Все мы виноваты! Кто-то больше, кто-то меньше. Где-то и я не «пробивал» так, как нужно было, – застой и на меня действовал.

Мы, работали, другое дело, что все это реализовывалось лишь на треть, или даже и того меньше. Да это и закономерно. Когда остаточным было то, что прежде всего необходимо человеку – жилье, то уж о том, чем будет дышать этот человек, которому и жить-то негде, говорить не приходилось. В этом, безусловно, проявлялись и общая культура, и экологическое невежество многих руководителей. Исключения, конечно, были, но от тех, кто мешал жить привычно, избавлялись.

В: Вероятно, вы визировали и проекты атомных электростанций. размещенных на Украине?

О: Нет, не довелось. Все они согласовывались до меня. Правда, был случай, когда и мне приносили один грандиозный проект. Но стремительный всплеск экологического неравнодушия не позволил осуществить его. Речь идет о сооружении третьей очереди Чернобыльской АЭС – к спроектированым шести планировалось «подсадить» еще шесть блоков. И ко мне эа визой приходил главный инженер проекта. Я тогда сказал ему: возражений нет, только при условии, что вы дадите мне карту расположения атомной энергетики по всей стране, научно обоснованную, одобренную гидрологами, геологами, биологами, экономистами, демографами. То есть представьте оптимальные варианты расположения атомных блоков по всей стране. Если окажется, что ни в Сибири, ни на Урале, ни на Севере, нигде, а только на Украине объективно самое безопасное место, что ж, тогда я подпишу. А вместо этого мне твердил тот «атомщик»: Чернобыль и только Чернобыль, поскольку там есть и рабочая сила, и обжитые места. Да и что бы вы ни говорили здесь, мы все равно будем строить.

Беда наша в том, что мы привыкли прорабатывать проекты лишь единожды и в одном варианте. Так было, скажем, и с железнодорожным вокзалом в Быковне. Серьезный ученый не может заниматься экспертизой одного проекта. Поиск оптимального варианта предусматривает выбор из нескольких вариантов. При этом необходимо и серьезное научное обоснование каждого из них. Это, разумеется, касается не только атомных электростанций, но и крупных химических предприятий, гидросооружений и т.д.

В: Значит, вы за развитие атомной энергетики?

О: Да, я за атомную энергетику, но при условии, что научные учреждения страны создадут технологию и оборудование для атомных станций нового поколения повышенной безопасности. Хочу особо подчеркнуть необходимость больше, чем до сих пор, уделять внимание размещению промышленных объектов в республике и по всей стране. Убежден, что сегодня это важнейшая экономико-экологическая проблема. Считаю, что первейшая обязанность советов по изучению производительных сил страны – это создать глубоко научный экологический кадастр для всех ведомственных и вневедомственных строительных и природоохранных органов.

В: Но общественное мнение относительно перспектив энергетики абсолютно противоположно вашему…

О: Научным работникам не нужно слепо следовать за общественным мнением, ибо оно не всегда взвешенно и объективно: ага, писатели против, люди митингуют – и мы туда же. Так нельзя. Плюрализм – так плюрализм. На то мы и ученые, чтобы выработать научно обоснованную позицию, взвесив все «за» и «против» разработать дальновидный, надежный прогноз. Вот мы воду из Днепра подаем на всю Украину. Это считается нормальным. Но ее может не хватить для обеспечения нужд хозяйства республики даже тогда, когда мы научимся очень экономно ее расходовать. Решили попробовать взять воду из Дуная. А здесь сразу же – да почти все: и ученые, и писатели – но ведь это же клоака Европы! Возможно, это и так, но ведь это пресная вода, которая лишь на 15 процентов грязнее днепровской и на 15 процентов чище, чем днестровская. Может быть, хотя бы для Молдавии или двух-трех соседних украинских областей (или даже больше, но не нарушая черноземов) – все же изучить возможность использования дунайской воды?! На мой взгляд, нет ни одного явления ни в природе, ни в обществе, изучение которого наука полностью прекратила бы. Следует все делать рассудительно.

В: А не кажется ли вам, что все беды, охватившие ныне экологию, происходят оттого, что у нас не хватает экологов, специалистов с системным экологическим мышлением, с честной гражданской позицией?

О: Это не главная причина бед, охвативших сегодня экологию. Но нам действительно следует готовить специалистов по экологии, создавать соответствующие кафедры (их пока еще в большинстве вузов республики нет!) Но экология из биологической науки, какой она была вначале, превратилась в науку междисциплинарную. Поэтому все курсы должны быть насыщены экологическими знаниями. Каждый специалист, оканчивающий высшую школу, должен пройти курс экологии согласно специальности. И тот же, скажем архитектор должен знать, как строить, чтобы шумов не было, чтобы улицы проветривались лучше. Чтобы, делая проект, у него в голове была не голько архитектурная красота, но и чистота среды, которая будет окружать сооружение. Сегодня время такое, что каждый образованный человек должен быть экологически сознательным.

Вечерний Киев, 1989 г., 3.02, № 28 (13543).