25. Ученик у портного

Олекса Кирий

Мы приехали с матерью домой, в село. Молчаливая природа встретила нас приветливо и ласково. Так же, как прежде, шумели леса; стояли зеленые в цветах луга; прозрачный пруд блестел кристальной водой на солнце; голубое высокое небо манило к себе. Я находил отраду в них. Село же встретило меня недружелюбно. Даже отец, мой добрый отец встретил меня с обидой. Он выслушал меня и сказал:

– Я вижу, что с тебя не будет человека. Что с тобой делать, куда еще везти тебя, кому отдать, чтобы ты выучился что-нибудь делать? Сапожником? Портным? Бондарем? Столяром? Ума не приложу. Чего ж ты хочешь? Что ты любишь?

– Я люблю книги… Я бы читал их без конца, – ответил я отцу.

– Кни-иги, – потянул отец. – Если бы мы были богаты, тогда читай себе на здоровье сколько хочешь. А то бедность, нужда. Мы не можем тебя отдать в город в школу, чтоб ты выучился на учителя… Учатся теперь только богатые, а беднякам закрыты все дороги.

– Ах, бедность наша, бедность… Вон Кобеняков, какой дурак, а учится в городе на попа, – сказала, качая головой, мать.

В этот момент дверь отворилась и в хату вошел портной Антон.

– А, Алеша! – увидев меня, воскликнул он. – Здравствуй! Что ты так скоро возвратился из города?

– Ах, беда мне с этим хлопцем, – начала мать, – не может служить в городе в магазине. Работа тяжелая, а здоровье слабое. Пришлось забрать домой. Что с ним делать – и сами не знаем.

– Учись, Алеша, шить, – сказал Антон. – Вот я – проучился три года у Виктора и теперь портняжу. Можно сказать, кум королю. Имею кусок хлеба. Работа нетяжелая. Меня приглашают работать на дом. Я беру деньги, сыт и нос в табаке.

– Антон, голубчик, может быть, возьмешься учить Алешу шить, – сказала мать и прослезилась.

– Я с удовольствием! Пусть хоть завтра приходит ко мне Алеша. Выучу его шить. Сделаю человеком.

– Ты завтра, Алеша, пойдешь к Антону Афанасиевичу, – проговорила мать радостно.

– А где ваша Катерина? – спросил Антон.

– Она пошла к Марусе. Погуляй… Она скоро придет.

– Нет, я пойду им навстречу, – Антон надел картуз и, обращаясь ко мне, сказал:

– Приходи ко мне завтра! – и вышел из хаты.

– Портной – это тебе не последняя спица в колесе, – проговорил отец, – если ты станешь портным, то и нам желать больше нечего. Портной нужен всегда. К нему идет каждый… К нему несут и деньги, и сало, и масло, и молоко. Он купается как сыр в масле.

– Работа легкая, выгодная, – подсказала мать.

Антон был молодой парень. Он ухаживал за моей сестрой Катериной, и ему хотелось чем-нибудь угодить матери и отцу, чтобы они отдали за него Катерину. Он потому и взялся учить меня портняжеству. Мне не хотелось идти к Антону учиться шить. Я не любил портняжить, но, чтобы успокоить родных, ничего об этом не сказал.

«Ну что ж, пойду завтра к Антону», – подумал я.

Уже стемнело. Звезды зажигались одна за другой на небе. На улице возле нашего двора парни и девушки пели песни. Я лежал в постели и вспоминал жизнь в Нежине. Вспомнил злого Сенникова. Потом подумал о том, как пойду завтра к Антону, и скоро под песни, звучавшие около нашего двора, сладко заснул.

Проснулся я утром до восхода солнца. Отец взял косу и пошел в Дацьково косить траву.

– Ты спишь, Алеша? – спросила мать, подходя к моей постели.

– Нет, уже не сплю.

– Вставай, умывайся. Тебе нужно идти к Антону. Я сейчас схожу к Игнату, займу хлеба, – и вышла из хаты.

«Бедная мать, – размышлял я, – и где у нее берется терпение – занимать каждый день хлеб, а потом отрабатывать его в долгие зимние вечера и ночи тканием полотна». Я встал, набрал кружку воды, умылся и вышел во двор. Солнце всходило. Кудрявые вербы стояли возле нашей хаты и поблескивали листьями против солнца. Слышалось, как где-то в селе отбивали косы.

Мать возвратилась, неся с собой большую буханку черного хлеба. Она налила мне чашку молока, отрезала ломоть хлеба, и я стал есть.

– Смотри, сынок, пойдешь к Антону, слушайся его. Присматривайся ко всему, как он делает. Выучишься портным, тогда можно и нос задрать, а теперь будь послушным.

Я ничего не отвечал. Мне хотелось признаться матери, что работа портного мне не нравится, но я промолчал.

Я взял тайно от матери книжку «Сочинения Фламариона» и вышел в огород. В конце его стояла наша клуня. Я заскочил в клуню, спрятал книжку в солому и пошел к Антону.

В хате за столом сидел Антон и стегал корсетки, а его мать топила печь и готовила завтрак.

Я поздоровался.

– А, Алеша! Вот, мамаша, мой новый ученик.

– Что ж ты променял приказчика на портного? – спросила она.

Я молчал.

– Садись, Алеша, – пригласил Антон. – Сейчас начнем тебя учить, – но сам все шил, а я смотрел.

Он шил быстро, вытягивая иголку с ниткой, и пел:

І ти, як сухоє перекоти-поле,

Не знаєш, куди тебе вітер несе.

Песнь летела в окна на огород и терялась где-то в воздухе.

Мать Антона заслушалась.

– Ты, знаю, петь мастер, – сказал Антон. Затем он попросил меня втянуть нитку в иголку. Я долго не мог попасть ниткой в ушко иголки. Наконец втянул.

– Вот видишь эту иголку с ниткой?

– Вижу.

– Так вот, иголка и нитка буду твоим орудием производства. Конечно, тебе не придется скоро шить. Ты будешь первое время присматриваться, как шью я. Потом я дам тебе другое дело… Ты можешь разводить утюг?

– Никогда его еще не разводил.

– Нужно учиться… Мамаша! Покажите Алеше утюг и научите его разводить. Без утюга ни один портной не может существовать. Затем я научу тебя, как гладить.

Мать Антона принесла утюг и начала разводить его, а я смотрел.

– Ну, теперь понял?

– Понял.

Антон дал мне полу от стеганой корсетки и показал, как надо выдергивать наметку, а сам с матерью сел завтракать.

Я стал выдергивать наметку.

Жареное сало и яичница пахли на всю хату. Мать Антона внесла в хату из коморы большую черную хлебную миску с маслом, отрезала несколько ломтей хлеба, намазала их маслом. Я посмотрел на них, как они с аппетитом ели, и мне страшно захотелось есть. Я глотал слюнки и думал: «Дадут мне покушать или нет?» Они завтракали около часу, но мне так и не предложили. Закончив завтрак, Антон и его мать вышли во двор.

Я остался в хате один. «Антон ухаживает за моей сестрой Катериной и мне не дал куска хлеба. Такой скупой», – думал я. И встали передо мной Нежин, цирк, театр, артисты. Душа моя звала меня куда-то вдаль. Я воспользовался отсутствием Антона и его матери, положил на стол полу корсетки, а сам через сени в другую дверь выбежал на огород и побежал к своему огороду, решив никогда больше не являться к Антону. Прибежав к своей клуне, я взял из соломы оставленную мною книжку, пошел на луг, лег в траву и начал читать. Чтение меня так увлекло, что я не заметил, как солнце спустилось за лес. Вдруг слышу – меня зовет мать:

– Алеша! Алеша! Где ты есть?

Я встал из травы и пошел с книгой к матери.

– Почему ж ты не идешь домой? Антон заходил сейчас к нам и сказал, что ты ушел домой давно, а тебя все нет и нет.

Я сказал матери, что не буду больше ходить к Антону учиться шить, что работа портного мне не нравится.

– Вот тебе и выучился на портного! Ну что мне делать с тобой? – проговорила с огорчением мать, и мы пошли в хату.

Пришел отец с косовицы и спросил:

– Ну что, Алеша, ходил ты к Антону?

– Ходил…

– Как он тебя встретил?

Я рассказал ему все и добавил, что работа эта мне не по душе, что больше не пойду к Антону.

Отец рассердился и, обращаясь к матери, сказал:

– Я говорил тебе, что с него не будет человека! Вези его куда хочешь. В селе смеются все над ним…

Отец говорил правду. Мне нельзя было выйти на улицу. Все показывали на меня пальцем и говорили смеясь:

– Смотрите, приказчик опять приехал!

Мать, подумав немного, заявила:

– Я отведу его осенью в село Парафиевку к брату Николаю, пусть он его устроит на сахарном заводе рабочим.

Так и решили отец с матерью.

Я был очень рад такому решению.