28. Дорога на Кавказ

Олекса Кирий

Поезд мчался вперед и вперед. Мелькали за окном вагона телеграфные столбы, деревья, железнодорожные будки, стояли около пути сторожа с зелеными флажками, а колеса стучали, словно выговаривали: «Так и быть, так и быть, так и быть!».

Я долго смотрел в окно, а мечты мои мчались в противоположную сторону – в село, к отцу и матери, к сестрам. Наконец, я отошел от окна, сел на скамью, взглянул на верхнюю полку. На полке лежал человек, не молодой и не старый, и читал книжку.

Мне показалось, что я где-то видел этого человека.

Он взглянул на меня, и наши взгляды встретились.

– Здравствуй, Алеша!

– Здравствуйте! – ответил я несмело.

– Узнаешь меня?

– Узнаю.

– Я Одинцов… Помнишь, мы расстались с тобой у Сенникова, в Нежине? – и он протянул мне руку. – Как ты подрос! Как живешь? Куда едешь? – засыпал он меня вопросами.

Я рассказал все подробно.

– А вы куда едете? – спросил я его.

– Я еду в город Екатеринодар… Поссорился с Сенниковым, рассчитался и теперь вот еду на службу – в одном крупном мануфактурном магазине приказчиком… Говорят, Екатеринодар – город хороший.

– У меня там живут родственники.

– Да? Что ж, у тебя в Прохладной уже есть место?

– Нет, еду поступать на какую-нибудь службу.

– А если не устроишься?

– Поеду в Екатеринодар.

– Вот и хорошо. Я тебе дам свой адрес. Заходи ко мне, я тебе помогу поступить на службу.

Он вынул из кармана записную книжку, написал адрес, оторвал листик и подал его мне.

Я поблагодарил и прочитал адрес: г. Екатеринодар, Красная ул., № 67, магазин Тарасовых, М. М. Одинцову.

Он долго рассказывал мне о Сенникове: что он выгнал мальчика Гришу, что уволил всех старших приказчиков, что набрал себе новых служащих. Вообще отзывался о Сенникове как о суровом, подозревающем во всем приказчиков человеке.

У меня сжалось от боли сердце. Я вспомнил, как Сенников побил меня и босого и раздетого выгнал из своего дома.

Мы говорили и говорили. Надвигался вечер. В поезде ложились спать.

Проводник ставил в фонари вагона стеариновые свечи, которые мигали, освещая слабо вагон и создавая причудливые фигуры.

В вагоне раздавался храп пассажиров.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и Одинцов скоро заснул, а я долго еще не мог уснуть. Жизнь проносилась передо мной, как приснившийся кошмарный сон.

Наконец и я заснул.

Меня разбудил в Ростове Петр Момот. Была пересадка на Прохладную.

Я посмотрел на полку, где лежал Одинцов, но его там уже не было.