8.01.1841 г. П. А. Плетнёву
| 8 генваря, 41, Основа |
Каждое письмо Ваше, почтеннейший друг наш Петр Александрович, есть новое удостоверение в чистой дружбе Вашей к нам и в искреннем наблюдении польз наших. С одинаковыми чувствами, как и все прежние, читали мы и последнее письмо Ваше от 27 декабря. Вы и поступаете так, как изъяснили в нем: оставляя писать к нам, Вы не удерживаетесь заботами и делаете все к выгоде нашей. Анна Григорьевна особенно благодарит за журналы, теперь у нее обеспечено чтение на целый год.
Я же продолжаю удостоверение, что мы никак не сходны с охотником, продающим кожу, не убивши медведя. Как же за полторы тысячи верст нельзя знать в подробности всех обстоятельств, то, кажется, не мешало бы о всем заблаговременно списываться. А потому мы бы желали знать: уплатив за карету, будет ли на нашу долю приходиться еще сколько-нибудь и примерно около чего, чтобы при благоприятном ходе дела нашего мы могли бы еще что назначить прислать вместе с каретою, чтобы не издерживаться деньгами и хлопотами на особую пересылку. Впрочем, как мы и сначала не обольщали себя значительною прибылью, то весьма равнодушны будем, если из уплаты за карету ничего более не придется нам, и вопрос делается единственно на случай, чтобы не упустить случая для удобной доставки.
Знавши, как все идет между людьми и даже здесь, пред глазами, мы ожидали такого слабого хода в сбыте книжек. Все те, которые мне кричали: «Мы возьмем, мы наберем, мы поддержим!» – теперь очень равнодушны и не совестятся только выпрашивать прочесть. 12-ю присланными экземплярами я не мог удовлетворить охотников прочесть.
Итак, когда уже всем известный, только до половины вышедший «Халявский», о продолжении коего просили, так дешево продающийся – и тот слабо раскупается, что же будет с «Столбиковым», вдвое ценным, никому не известным, что будет с ним и прочими частями? Они чисто залягут в подвале.
И если бы г. Фишер и не потерпел убытков, выручил бы свои деньги, то мне мало было бы удовольствия собственно на мой счет. Куда деваться мне тогда с громадою залежалых книг? Тогда вышло бы по пословице: «Игра не стоит свеч». То по всему не лучше ли, не вводя г. Фишера в дальнейшие издержки, окончив печатанием «Столбикова», о дальнейшем издании сказать, что «оно приостановляется по непредвиденным обстоятельствам» или под[обное] тому. Потрудитесь обсудить эту мысль нашу и скажите, справедливо ли наше заключение и одобряете ли Вы предложение наше.
Гг. журналисты, получив от меня отказ участвовать в их изданиях, кажется, прогневались: ни один не предварил о выходе «Халявского», хотя и очень знали, знали и по выходе. Даже книгопродавцы (кроме Ширяева в Москве) не публикуют от себя о продаже «Халявского». Здешние книгопродавцы, приказчики столичных, доселе не получили от столичных ни одного экз[емпляра]. Для провинции «Халявски[й]» словно не существует. Стало, в столице не спрашивается, а потому и не рекомендуется далее. Явное равнодушие. Чего же надеяться на будущее? Потрудитесь обдумать замечание наше. Даже Н. М. Лонгинов не удостоил меня никаким отзывом на посвящение. Не прогневался ли?
Мой «Украинский Дон-Кихот» был уже готов и по рассмотрении моим единственным и беспристрастным ценсором одобрен, но потребованы некоторые перемены и другое заглавие, поскромнее. Спешу кончить и выслать к Вам.
Г[осподин] Краевский торжественно уверил меня – и я имею письмо от него, – что он к новому году решительно сосчитается с Вами в 700 рублях, так долго тянущихся. Если еще не сдержит слова, то при первом уведомлении Вашем я опять обращусь к нему.
При чтении Вашего письма Анна Григорьевна тогда только узнала о желании моем выписать для нее шубу и попеняла меня как за наносимое Вам беспокойство, так и за назначение суммы, которая еще весьма далеко от рук наших. Но мне все не хочется, чтобы день ее остался безо всего от меня, и потому я пустился опять на испытание и открыл, что ей нужно бы самого лучшего кружева восемь аршин шириною в четыре вершка. Полагаю, что г. Фишер не откажет какую сотню рублей или более взнести в ожидании будущих благ. Легкость посылки не затруднит почты, которая уже оставила свои притеснения, и к желанному дню доставлено быть может.
Оканчиваю чем всегда занят: извинением за беспокойство и благодарностью за все участие Ваше.
Искренно предан[нейший]
Григор[ий] Квитка
Примітки
Вперше надруковано у зб. «За сто літ», кн. V, с. 58 – 59.
Увійшло до зібрання: Квітка-Основ’яненко Г. Ф. Твори у шести томах, т. 6, с. 597 – 599.
Автограф зберігається: ІРЛІ, ф. 234, оп. 3, од. зб. 291, арк. 41 – 42. На листі дописка П. Плетньова: «Получ[ено] 20 ген[варя] 1841. Отв[ечено] 21 генв[аря] 1841».
Подається за автографом.
Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1981 р., т. 7, с. 279 – 280.