29.10.1841 г. П. А. Плетнёву

С сердечным прискорбием прочли мы последнее письмо Ваше, почтеннейший друг наш Петр Александрович, узнав, сколько нанесла Вам забот статья моя. Я имел уже опыт с тамошнею духовною ценсурою, и мне запретили брошюрку, наставительную в религии, нравственности, затем только, что святая истина рассказывается устами, не обросшими волосами. Таковые только уста должны наставлять других, а голые, оскобленные, не смей пополнять упускаемого ими.

Желаем, чтобы «Гаркуша» был обсужден здравее и не отринули бы его, а он, кажется, не должен бы бояться красных чернил ценсуры. Из запрещенной статьи, подумаю, не могу ли чего переделать. Если уже нельзя исторгнуть самой рукописи, то не уцелели ли у г. Фишера хотя корректурные листы. Мне можно поверить их, – никогда не употреблю во зло, а стану придумывать о переделке, чтобы сколько-нибудь возражать против нынешнего духа времени и мышления нового поколения. И не можно ли будет в назидание мне уведомить, что именно показалось для великих бород противным религии?

Утверждение меня в должности пошло отсюда вместе с другими председателями на утверждение, но как оно рассматривается во многих инстанциях, проходит чрез сенат, то и медленность необходима. На сей же раз как-то она необыкновенна, и вот уже другой год, как мы, все представленные, не получаем утверждения, а старые чиновники служат ни за что, против воли, все ожидая смены. Мы много расстраиваемся ежедневным ожиданием решения: платим за приготовленную квартиру, а живем у себя, топим здесь, топим и там в ожидании, что нужно будет переехать немедленно.

Насчет препоручений Анны Григорьевны напрасно Вы так много беспокоитесь. У них названия свои технические, каждая мадам, занимающаяся сею частью, поймет все, а если что по трудности в описании не подробно изъяснено, то гений портнихи – или, не знаю, как ее пристойнее возвеличить – решит и обработает все по существующему вкусу. Анна Григорьевна много беспокоилась и совестилась, что и с этой стороны нанесла Вам хлопот. О перчатках же не я ли виноват? В модных журналах везде говорят о необходимости иметь перчатки Майера. Чтобы исполнить все законы моды, я упомянул о перчатках, назвав их майеровыми, вместо Майера – мастера. Впрочем, и точная мера не нужна, лишь бы были не велики и не очень малы, средней величины.

О журналах и других изданиях мы не смели Вас утруждать, но Вы так добры и предупредительны даже насчет наших занятий. Пользуясь позволением Вашим, Анна Григорьевна просит Вас о подписке на издания по прилагаемой записке. За истекающий год мы получали все исправно, исключая «Маяка» и «Пантеона театров». Первого получили только 4 кн[ижки], последняя была № 16, да и где, кажется, он угас, увидев невозможность светом своим направлять к истине, а «Пантеон» идет медленно: 4 кн[ижки] мы получили, а пятая, хотя и вышла, но не пришла к нам. «Литературная газета» шалила по временам: в продолжение года несколько № не пришло [А из «Шитья и вышиванья» 4-го № не получено.], но этому причиною почта. На ней кое-где пошаливают, и концов не отыщешь.

Полагая, что «Гаркуша» будет помещен в 4 кн[ижке] «Современника», я забочусь очень, чтобы выслать Вам статейку к 1-му №. Не знаю, успею ли. Неусыпно стараться буду. С «Мемуарами» приостановился, ожидая выходок журналистов против «Столбикова», чтобы разом отвечать им и всем шавкам, поднимающим лай на меня.

Ожидаю, что «Столбиков» скоро выйдет, и с большим нетерпением желал бы знать о сбыте его, чтобы быть покойну в удовлетворении всех издержек Ваших для нас. К следующему выпуску приготовляю статьи и вышлю, кажется, скоро. Неужели «Халявский» приостановился? Здесь его в получении для продажи не было ничего, а у книгопродавцев здешних спрашивают. Одолжил бы меня г. Фишер, если бы доставил мне сведение о ходе «Халявского» и «Столбикова». Странно, что книгопродавцы из Москвы и Одессы пишут ко мне о высылке им «Халявского» и «Столбикова». Я их отсылаю прямо к г. Фишеру.

Г[осподин] Смирдин делал мне честь, лично приглашая меня вступить в сотню литераторов, и, чтобы больше побудить к тому, прислал экземп[ляры] 1 и 2 кн[ижек] «Ста литератор[ов]». Отклоняя от себя отличную честь, но обязан будучи чем-нибудь отблагодарить ему, я послал ему пьеску для «Русской беседы». Не знаю, редакция примет ли ее.

По просьбе г. Максимовича из Киева, послал в его «Киевлянин» пьеску «Добрый пан», приличную Киеву. Альманах этот вышел было, но мигом исчез, и я даже ни экз[емпляра] не получил и не имею от г. Максимовича никакого сведения. Не запретили ли и того альманаха? Там упомянуто несколько о бытии в келии у лаврского монаха, след[овательно], религиозное рассуждение. О господи! И сии люди призваны служить правде!

Преданней[ший] на всю жизнь

Григорий Квитка

По счетам моим с г. Краевским, поручил ему подписку на другие французские журналы. Необходимостью почел иметь «Северную пчелу», как безрасчетного болтуна в доме: врет пустяки, врет, а иногда, по ошибке, болтнет замечательное, более нужна для официальных известий. «Библиотека» же так, для забавы, шут или глупая, задорная собака. Лает на всех без разбора.

[Додаток]

В Харьков

Ее высокородию Анне Григорьевне Квитке, на 1842 год.

«Revue étrangère» с картинами мод.

«Sonet des dames».

«Magasin pittoresque».

«Северная пчела».

«Библиотека для чтения».

«Репертуар и пантеон театров».

Сверх того, если не затруднительно, один из франц[узских] кипсеков на 1842 год.

Примітки

Вперше надруковано у зб. «За сто літ», кн. V, с. 74 – 76.

Увійшло до зібрання: Квітка-Основ’яненко Г. Ф. Твори у шести томах, т. 6, с. 636 – 638.

Автограф зберігається: ІРЛІ, ф. 234, оп. 3, од. зб. 291, арк. 65 – 69 зв. На листі дописка П. Плетньова: «П[олучено] 11 ноябр[я] 1841. О[тправлено] 14 [ноября 1841]».

Подається за автографом.

… статья моя… – тобто оповідання «Достоверное предание».

… мне запретили брошюрку… – Йдеться про заборону церковною цензурою брошури Г. Ф. Квітки-Основ’яненка «Беседы о спасении души».

… для великих бород… – тобто для вищих духовних сановників, членів цензурного комітету.

… вступить в сотню литераторов… – тобто бути учасником альманаху «Сто русских литераторов» відомого російського книготорговця і видавця Олександра Пилиповича Смирдіна.

… пьеску для «Русской беседы»… – Йдеться про оповідання «Рассказ», надруковане в альманасі О. П. Смирдіна «Русская беседа» (Спб., 1841, т. II).

И сии люди призваны служить правде! – Ця фраза стосується представників духовної цензури.

Кипсек – подарунковий альбом гравюр, переважно із зображеннями жіночих голівок.

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1981 р., т. 7, с. 324 – 326.