Комедия в Глухове

Г. Ф. Квитка-Основьяненко

В юношестве моем, или чуть ли еще не в отрочестве, слышал я от батеньки справедливую повесть, которая была самая истинная. Думаю, что и теперь есть люди, помнящие рассказы стариков; так они не дадут мне солгать, что это было настояще так. Вот как батенька рассказывали [Истинное происшествие, в то время бывшее].

Не стало глуховского пана полковника. Надобно было избрать нового. Кроме других прочих, желали получить полковничество глуховское два магната из первых фамилий по знатности и по богатству. Забыл их фамилии: для различия назову одного Азенко, другого Букенко. Оба хлопотали, оба подбирали себе голоса; а как пришло к выбору, так и выбрали Азенко, а Букенко остался ни в сех ни в тех. Нечего делать: подавился полковничеством и замолчал… будто бы. Был весел; на праздниках, по случаю элекции пана полковника, участвовал, и никто бы на него ничего не подумал. Так и ничего, все прошло. Пожалуйте же, что тут выйдет?

Через полгода места в Глухове ярмарка. Купечества съехалось много, и старшины прибыло довольно, даже из других полков. Открылось после, что пан Букенко крепко хлопотал о большом съезде, всех приглашал, а некоторым дал способы приехать. В начале ярмарки объявились приезжие комедианты, по-нынешнему, а тогда их называли «комедчики», и, явясь у его ясновельможности пана полковника глуховского Азенко, испросили дозволение «пустить комедию, не однажды или дважды, но и многажды».

Пан полковник, народного ради смеха, дозволил и отвел им для игрища большой сарай. Вот комедчики и начали там чинно все устраивать; сделали все, что должно; намостили, где им комедии пускать и где сидеть желающим на эти диковины смотреть. Потом заперлися, никого из любопытствующих более не впускали в комедный дом, или сарай а слышно было, что там стучали, работали под политикою, т. е. секретно.

Народ и нужды нет. Полагая, что они приготовляют там что ни на есть «комедное», оставляли их в покое, дабы не мешать и скорее насладиться зрелищным удовольствием. В городе Глухове все умирало, т. е. так только говорится, а надобно разуметь – мучилось от нетерпения увидеть скорее представительную потеху.

Как вот и настал игрательный день. На сарай взлез человек с необыкновенным горлом и прокричал во всеуслышание, что в тот день будет знатная комедия; просил приходить к вечеру и деньги за вход приносить, кажется, по пятаку… по тогдашнему времени это была сумма порядочная. В городе закипела новость, а к вечеру у ко медного дома подвинуться не можно было: такое множество собралось народа. Большая часть или, почитай, и все не видели вовсе комедий и, как их пускают, понятия не имели; так и простительно было их любопытство.

Батенька – они в те поры находились в Глухове – не были охотники вечером сидеть, а рано ложились опочивать; но тут, любопытства ради, поохотились пойти; пошли и насилу влезли, за теснотою, в дверь; заплатили своего пятака и уселись на скамейке.

Перед сидящими развешено было большое полотнище, из чистых простынь сшитое (так рассказывали батенька), и впереди того горело свечей с десяток. В вырытой нарочно перед полотнищем яме сидели жиды-музыканты: кто на скрипке, кто на басу, кто на цимбалах и кто с бубном. Когда собралось много, музыка грянула марш на взятие Дербента, тогда еще довольно свежий. Потом играли казачка, свадебные песни, а более строились. Собравшиеся, наслушавшись музыки, желали скорее потешиться комедным зрелищем.

Как вот полотнище… да прехитро! так рассказывали батенька, – не упало, не спустилось, а поднялось кверху, а как и отчего? никто не мог догадаться… Но хорошо: поднялось себе.

Взору представились деревья с листьями, воткнутые в землю, по обеим сторонам, а посредине чисто, гладко и ничего нет. Вот все и смотрят себе.

Как вот и вышел человек, совсем не по-комедному одетый, а так, просто, якобы казак. Не поклонясь никому, начал во все стороны рассматривать, присматриваться, глаза щурит, рукою от света закрывается и все разглядывает…

– Чего ты так смотришь? – спросил один из кучи сидящих.

– Смотрю, все ли собрались? – отвечал этот. – Пусть будет, – сказал, почмыхивая.

– Да все, все, давно все собрались. Пускай свои комедии! – закричало несколько голосов. – Ноги помлели от сиденья.

– А пан Азенко тут? – спросил казак, все приглядываясь.

– Да тут, тут, давно тут! – кричали голоса.

– А где же вы, ваша ясновельможность? Я что-то вас не рассмотрю, – говорил казак, заслоня свет рукою.

– Да вот я! вот! – изволили отозваться сами пан полковник, указывая на себя пальцем.

– Так и есть. Это вы, пан полковник! – сказал казак и, подняв руку, сказал прегромко: – Нате же вам, пане Азенко, дулю! – и с этим словом протянул к нему руку с сложенным шишом… Переднее полотнище, как некоею нечистою силою, рассказывали батенька, опустилось и скрыло казака с шишом и все прочее зрелище.

Трудно и описать, что в сей момент произошло в комедном доме. Это был неслыханный пассаж! Смех, хохот, крики заглушали гневные слова пана Азенко! Все бывшие тут (как их в Петербурге называют, зрители) встали с своих мест и с шумом толпились у выхода. Его ясновельможность пан Азенко чуть не лопнет от гнева и, в бешенстве, приказывает своим «сердюкам», заведенным и у него, наподобие как и у наияснейшего пана гетмана, схватить, поймать полковникохульца, дерзнувшего при всякой старшине и посполитстве тыкнуть почитай к самому его ясновельможности носу преогромнейшую дулю. Сердюки бросились, но ни того казака и ни одного комедчика даже следа никакого не осталось. Искали, искали, весь город обыскали, всю ярмарку перешарили, – нет как нет, и по сей день нет! Как в воду все кануло…

Батенька-покойник, рассказывая, бывало, валяются от смеха, что пан Азенко привсенародно скушал такую большую дулю, а пан Букенко, все это придумавший и распорядивший, потешался крепко своим методом к отмщению за помешательство в выборе его в глуховские полковники.

Поверьте, что все это была истинная правда.

Примітки

Элекция (лат. electio) – вибір, обрання.

марш на взятие Дербента… – на честь перемоги в 1796 р. російських військ над армією перського шаха Ага-Мохаммед-шаха і взяття Дербента.

Сердюки – козаки найманих піхотних (сердюцьких) полків на Лівобережній Україні в останній чверті XVII – першій чверті XVIII ст.

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1979 р., т. 4, с. 143 – 145.