12. Битва под Эдессой

Даниил Мордовцев

Митридат и Тигран встретились с римлянами на равнине, недалеко от Эдессы, в нескольких переходах от Тигранокерты.

Далеко блестели на солнце легионные орлы римлян. Еще ярче горели на головах передовых амазонок позолоченные шлемы. На каждой из них были латы, у каждой лук и колчан со стрелами, а на поясе в кожаной продолговатой сумочке, легкие метательные копья, которыми искусные наездницы попадали в летящую птицу.

Впереди своих когорт ехала Клеопатра, гордо выступая на коне, подаренном ей царем албанцев Оройзом [По Аппиану, 103.], лучшим наездником Кавказа. Одна из подручных амазонок держала над нею знамя – высокое древко с золоченым львом наверху. Этот знаменоносец в коротенькой юбочке из белого виссона должен был неотлучно, во время битвы, следовать за Клеопатрой, чтобы амазонки знали, где их «царица».

Вправо от амазонок двигалось понтийское войско с Митридатом во главе, стоявшим на золоченой колеснице, сверкавшей на солнце убийственными косами, словно серебряными лучами. Латы Митридата также ярко горели на солнце, как и золоченый шлем; его венчало чучело кондора с распущенными крыльями, готового броситься на добычу. Движение всех ста восьмидесяти колесниц с вертевшимися вместе колесами и сверкавшими на солнце косами поразило римлян удивлением.

– Ничего подобного я не видел у других варваров, – заметил гигантского роста самнитянин, державший над Лукуллом, ехавшим впереди войска, легионного орла.

– Это не варвары, – сказал Лукулл, – их боевые колесницы напоминают колесницы древних египтян.

– Видно, что отчаянный народ, если и молоденькие их женщины идут в битву.

– Это их equites, всадники, – улыбнулся Лукулл, любуясь смелой посадкой амазонок.

– Такие, говорят, и с Александром Македонским воевали.

На левом крыле противников римлян двигалось войско Тиграна. Войска и той, и другой стороны постепенно сближались. Римлянам уже отчетливо виднелись лица амазонок. Между ними были совсем молоденькие.

– Впереди я узнаю ту, которую я ранил копьем при Херонее, – сказал Лукуллу ближайший к нему легат.

– Это, говорят, царевна, любимая дочь Митридата, Клеопатра, – сказал Лукулл.

– То-то тогда при Херонее, когда мое копье угодило в нее, кажется, в руку, Митридат тотчас же подхватил ее на своего коня и умчал, – заметил легат.

– И тем потерял битву, – улыбнулся вождь римлян. – Как бы и теперь не случилось того же.

Наконец, завыли понтийские рожки. Им отвечало тем же армянское войско.

Раздались боевые клики, и не успели римляне опомниться, как амазонки вынеслись вперед, натягивая луки.

– За царицу!.. За рану Клеопатры! – прорезали воздух звонкие голоса амазонок.

– С нами боги Понта! За нас Диана-Артемида!

Стрелы, как пчелы, жужжали в воздухе. Стрела Клеопатры впилась в щит Лукулла. Легат бросил в отважную царевну копье, но та ловко отбила его щитком и послала свое копье в противника. Легат опрокинулся назад: копье Клеопатры угодило ему в правый глаз.

– Это за Херонею!

Другое копье Клеопатры ударило в грудь Лукулла, но со звоном отскочило от кованных лат молодого вождя железного Рима.

Лукулл только что хотел было отплатить тем же дерзкой девчонке, как случилось что-то необычайное.

Страшные крики заставили его глянуть налево. Ужасные колесницы Митридата успели уже скосить несколько когорт.

– О, силы Тартара! – воскликнул Лукулл и бросился в самое опасное место боя.

– Сомкнитесь в черепахи, воины Рима! – кричали легаты своим когортам.

– Testudines! Testudines! – подхватили центурионы.

Клеопатра, опьяненная первым успехом, понеслась за Лукуллом, радостно восклицая:

– Я отмстила за Херонею!.. Мое копье в глазу у легата, ранившего меня при Херонее!

– Легат упал! Царица отправила его в Тартар! – восторженно кричали амазонки.

– За мной!.. На Лукулла! – раздавался голос Клеопатры.

И она, как безумная, понеслась в самую сечу.

Это заметил царевич Тиридат, родственник Тиграна, командовавший правым крылом армянского войска, к которому присоединились обитатели Каспианы, албанцы и их соседи иберы [«Лукулл» Плутарха, гл. 26]. Тиридат, долго живя при дворе Митридата, знал Клеопатру еще девочкой и втайне любил ее со всем пылом огненного темперамента своей расы.

Теперь, опасаясь за жизнь любимой девушки, он с албанцами и иберами бросился на помощь безрассудным амазонкам.

– Заслоним собой царевну Клеопатру, дочь великого Митридата! – говорил он иберам и албанцам.

– За Клеопатру! За амазонок! – послышались дикие возгласы последних.

Стремительный натиск «варваров», как высокомерно называли их римляне, заставил дрогнуть некоторые когорты.

С другой стороны на римлян ударило левое крыло армянского войска с Тиграном во главе.

– Поразим хищных волков всего мира, пока мрак ночи не укрыл их! – говорил Тигран. – За мной, армяне, потомки великой Семирамиды!

Ночь, действительно, надвигалась вместе с грозными тучами, разразившимися страшными ударами грома. Молнии, как огненные змеи, прорезывали более и более усиливавшийся мрак ночи, и полил ливень. Крики раненых и умирающих заглушались ударами грома.

– Юпитер посылает огненные стрелы на «варваров»! – ободрял Лукулл дрогнувшие когорты.

Но когорты уже не слушались вождя. Римляне отступали.

По трупам павших возвращались назад колесницы Митридата. Само небо с его громами, казалось, опустилось на землю и разделило воюющих.

С трудом Митридат отыскал свою дочь, окруженную амазонками.

– Победа, отец, победа! – говорила Клеопатра, бросаясь отцу на шею.

Митридат поднял ее, как ребенка, и с горячей нежностью ласкал юную героиню.

– Это им за Херонею и за безумного Мария, – говорил он.

– Жаль, отец, что мы не захватили Лукулла! – ласкалась Клеопатра.

– Боги и в этом нам помогут, – утешал ее отец.

– А тому, кто ранил меня при Херонее, я указала дорогу в область Аида, – хвасталась юная героиня.

– Как, дитя мое? – заинтересовался Митридат.

– Я послала мое копье ему в правый глаз, я узнала его, он был рядом с Лукуллом, и мое копье перенесло его на берега Ахерона.

– Я сама видела, как он упал с коня с копьем в глазу, – подтвердила любимица Клеопатры, амазонка, дочь виночерпия Мосхина.

В то же время Лукулл приписывал победу себе.

– Бессмертные боги снова прославили оружие римлян, – говорил он на другой день своим воинам.

А между тем утром же, посылая с гонцами в сенат донесение, он хвастался также, что не только одержал блистательную победу над Митридатом и Тиграном, но и взял на копье столицу последнего, Тигранокерту, и просил прислать ему подкрепление.

Воины, между тем, сомневались в своей победе: так много полегло их товарищей на равнине у Эдессы.

– Почему же мы не преследуем побежденных? – спрашивали легаты и центурионы. – Чего мы медлим?

– Мое замедление имеет ту цель, – не краснея, лгал любитель устриц и мурен, откормленных телом рабов, – чтобы Митридат опять мог оправиться и собрать могущественное войско…

– Клянусь Марсом! – воскликнул старый легат, бившийся с Митридатом и Тиграном при Марие, когда этот последний в безумном опьянении носился по полю битвы рядом с страшною египетско-сирийскою прорицательницей, сжегшей себя потом на триумфальном костре мертвого победителя Митридата. – Клянусь щитом бога войны! Я в первый раз вижу, что побежденному врагу дают возможность оправиться и собрать многочисленное войско!.. Для чего?

– Для того, чтобы он был в состоянии противостоять нам и не убежал, когда мы приблизимся, – продолжал лгать любитель устриц из Аорнского озера и жирных мурен. – Разве вы не видите, какая большая, бесконечная пустыня лежит у него с тыла, а по близости лежит Кавказ и большие глубоко изрезанные горы, которые могли бы скрыть хоть тысячу царей… Нет, мы должны дать ему время, чтобы он приготовился на собственные средства и оправился: тогда нам можно будет сражаться с колхами и тибаренами [«Лукулл» Плутарха, гл. 14].

– Где же мы его встретим и победим? – спросил старый соратник Мария.

– В его собственном царстве, в Понте, где ты с Марием уже нанес ему поражение.

– О! Это дело, – успокоился легат, – там я и принесу жертву бессмертным богам.

Примечания

По изданию: Полное собрание исторических романов, повестей и рассказов Даниила Лукича Мордовцева. – [Спб.:] Издательство П. П. Сойкина [без года, т. 16], с. 60 – 65.