16. Царевич Тигран переходит к римлянам

Даниил Мордовцев

Действительно, когда Помпей и Сервилий приблизились к кораблям, то издали еще заметили небольшую группу людей в восточных одеяниях.

При виде Помпея, все они упали на землю ничком. Помпей приблизился, и в переднем из них он, по богатству одеяния, признал царевича.

Никто не шевелился, и, казалось, будто они целуют землю.

– Встань!.. – уже резче повторил Помпей. – Я повелеваю!

Тот, в ком он признал царевича, привстал на колени, не смея, по восточному обычаю, поднять глаза на повелителя.

– Кто ты? – спросил его Помпей.

– Я сын царя Армении, Тиграна, – робко отвечал царевич.

– Зачем ты явился ко мне? – снова спросил Помпей.

– Повергнуть мою службу и мою жизнь к стопам великого вождя державного Рима.

– Что побудило тебя к этому?

– Несправедливость и нелюбовь ко мне отца.

– Ты, может быть, заслужил эту нелюбовь?

– Видят боги, нет… Мой отец женился второй раз на дочери понтийского царя Митридата, и когда от нее пошли дети, он решил отдать свой престол сыну понтийки, а мне не хочет даже дать сатрапии.

– А это кто с тобой? – указал Помпей на продолжавших лежать армян.

– Это мои верные слуги, а теперь твои, великий вождь Рима.

– Каким богам ты поклоняешься?

– Ваалу, Молоху и Астарте.

– Встань совсем и не падай больше на землю ниц.

– Я делаю это по обычаю моей страны [Аспиан говорит: «Тигран бросился перед Помпеем, как перед сильнейшим, по обычаю варваров, на землю». – Prooemium, 104].

После этого Помпей, велев царевичу следовать за собой, вместе с Сервилием взошел на корабль и ввел молодого армянина в свою каюту.

– Как твое имя? – спросил он царевича.

– Тигран-Артакса, потому что я родился в столице Малой Армении, в Артаксате.

– А в столице Митридата ты бывал?

– Очень часто, господин.

– Кто же при дворе Митридата наиболее приближенные к нему?

– Виночерпий Мосхин, начальник флота колх Артос, потом старый его учитель-грек Фокион, из римлян – Гай Постум, тоже бывший его учитель, египтянин Радама и римлянин Сервилий.

Помпей глянул на своего навмарха.

– То Сервилий Руф, другой линии Сервилиев, а я линии Юниев, – сказал навмарх.

– А кто советник твоего отца? – спросил снова Тиграна Помпей.

– Царевич и сатрап Тиридат – правая рука моего отца.

Помпей вынул меч из ножен и протянул его к Тиграну-Артаксе.

– Положи руку на меч и клянись твоими богами в верности Риму.

Тигран повиновался.

– Клянусь Ваалом, добрым и злым, который летом превращается во всесожигающее солнце, в огонь, в смерть, во все зло, в Молоха. Клянусь доброю Милитою, которая превратится в злую Астарту и пожрет меня вместе с Молохом, если я изменю Риму и его великому вождю Помпею, – весь дрожа проговорил Тигран.

Помпей вложил меч в ножны.

– Senatus populusque romanus представили мне власть давать право гражданства тому, кого я признаю достойным, – сказал он. – С этой минуты ты civis romanus.

Затем Помпей стал расспрашивать нового гражданина, что он знает о намерениях Митридата, а равно о планах его отца.

Тигран отвечал, что Митридат и его отец в союзе с колхами, иберами, албанцами и скифами намерены идти на Рим и взять его, как о том прорекла Пифия в Дельфах, и на их знаменах изображено: «За всемирное владычество».

Лицо Помпея выразило глубочайшее презрение.

– Где в настоящее время твой отец? – спросил он.

– В Тигранокерте, великий вождь, – отвечал Тигран.

– А путь к Артаксате лежит через какие земли?

– Через земли лазов, мосхов, гогаренов и сираценов и мимо горы Арагадз, около которой, в виду горы Масиса, называемой иудеями Араратом…

– О, я читал об этой горе в иудейских книгах, – перебил Помпей Тиграна, – по иудейским преданиям, на горе Арарате, во время всемирного потопа, остановился великий корабль их праотца Ноя, вмещавший в себе его семейство и по паре всех животных земли. Так что в виду этой горы?

– В виду этой горы римский полководец Марий разбил войска Митридата и моего отца.

– Да, это мне известно, – сказал Помпей. – А Артаксата далеко от этих гор?

– Между ними, в нескольких часах перехода, при реке Араксе.

Помпей горел нетерпением начать войну, тем более что обстоятельства ему благоприятствовали. Царь Армении находялся далеко от Артаксаты, и в Малой Армении почти не было войска. Митридат, между тем, не успев призвать ни Тиграна, ни Артока, царя иберов, ни Оройза (Όροίζς), царя албанцев с их войсками, едва ли решился бы один остановить Помпея с его легионами, которые, заняв Армению с Артаксатою, дадут возможность Помпею с большею половиной своего войска ударить на иберов и албанцев и порознь разбить их.

Поэтому, оставив Сервилия с флотом в устьях Фазиса, он немедленно выступил в поход. Тигран-Артакса и его свита, хорошо знающие пути своей страны, служили проводниками римского войска. Мало того, дорогой они снабжали римлян продовольствием и всем необходимым.

Наконец, через несколько дней перехода по землям туземцев, безмолвно покорившихся римлянам при виде грозных легионов и при них царевича Армении, войска Помпея увидели на горизонте гигантский снежный конус Арарата.

– Какое безмолвное величие! – невольно воскликнул Помпей, пораженный невиданною им доселе грозною картиной. – Олимп, жилище богов, перед этим исполином – ничтожество!

День был невыносимо знойный. Внизу, в долине Аракса, зеленели виноградники, и виднелись серые стены Артаксаты.

– Такой зной, и солнце бессильно перед снегами этой горы, – задумчиво сказал Помпей.

– Это вечные снега, великий вождь, – заметил Тигран. – С той поры, как неведомая сила создала мир, даже огненный, всемогущий Молох не в силах растопить снега нашего великого Масиса.

Некоторые из воинов, при виде священной горы, с криками благоговения и восторга пали ниц. То были иудеи, служившие, вместе с галлами и тевтонами, в рядах римского войска.

– С этой священной горы началось новое человечество, – говорили они.

– Там Иегова остановил ковчег прародителя Ноя!

– О, Адонай Господь! И наши глаза удостоились видеть эту святыню!

Извещенные Тиграном о приближении римского войска, знатнейшие граждане Артаксаты с своими жрецами во главе вышли навстречу Помпею.

Молодые девушки, дочери знатнейших граждан, украшенные венками, бросали цветы по пути, по которому вступал в Артаксату на белом коне Помпей рядом с квестором Афранием.

Теперь только Помпей почувствовал, что перед ним сказочный, волшебный Восток.

– Какие прелестные девушки! – говорил он Афранию.

– Такие же прекрасные, как и римлянки, – согласился последний.

– Нет, что-то иное в их глазах, это их знойное солнце, – возразил Помпей. – А все я не вижу амазонок.

– Увидишь, благородный Гней, – утешал его Афраний.

Помпей в Артаксате, в виду Арарата!.. Какою гордою радостью билось его сердце!

– Об этом я мечтал на пиру у Лукулла, и мечты мои сбываются, – видя, как его легионные орлы входили в город, восторженно прошептал он.

Его внимание привлекли страшные, раздирающие душу крики детей. Он глянул в сторону и увидел на гранитном возвышении медное раскаленное докрасна чудовище – великана с бычачьей головой и протянутыми руками, на которые жрецы бросали детей, и те с предсмертным криком, в корчах, скатывались в раскаленную пасть чудовища.

Помпей невольно вздрогнул.

– Что это? – с ужасом спросил он следовавшего за ним Тиграна.

– Это город Артаксата, часть населения которого во всей чистоте сохраняет религию Вавилона и Финикии, в честь твою приносит жертвы богу Молоху.

– Но это варварство! – воскликнул Помпей. – Неужели это армяне?

– Нет, великий вождь, это финикияне, потомки граждан Тира и Сидона, ведущие обширную торговлю с Арменией… Армяне таких жертв не приносят, – отвечал Тигран.

– О, Восток! – подумал Помпей. – Об этом ли я мечтал на пиру у Лукулла!

Примечания

По изданию: Полное собрание исторических романов, повестей и рассказов Даниила Лукича Мордовцева. – [Спб.:] Издательство П. П. Сойкина [без года, т. 16], с. 76 – 81.