21. Митридат узнаёт о победах Помпея

Даниил Мордовцев

Изложенные в предыдущих главах этого повествования победы Помпея на Кавказе упоминаются также историками Секстом Аврелием Виктором [«De viris illustribus». L. LXXVII, 5 и 6], Евтропием [Eutropii «Breviarium historiae romanae». L. VI, 14] и Руфом Фестом [Rufi Festi «Breviarium rerum gestarum populi romani». L. XVI].

Вести об этих победах быстро доходили до Пантикапеи чрез посредство греков, поддерживавших оживленную торговлю с богатыми колониями старой Эллады, с Пантикапеей и Фанагорией, и приводили Митридата в ярость.

Перед самым отплытием из Пантикапеи с своими союзниками скифами, сарматами, язигами и роксоланами, он узнал от кормчего одного из торговых кораблей, заходивших из Милета в его южную столицу, Синоп, о последнем поражении Артока и Оройза на берегу реки Кира и о плене многих амазонок из когорт Клеопатры.

Весть эта поразила Клеопатру. Она горько заплакала. Но кормчий просил ее не отчаиваться.

– Ты должна радоваться, царевна, и гордиться твоими воинами-девушками, – говорил он. – При мне прибыли в Синоп гонцы и рассказывали чудеса об амазонках. После сражения на берегу реки Кира, когда амазонки и войска иберов и албанцев, застигнутые ужасным лесным пожаром, не выдержали того, что им предстояла участь сгореть живыми, и несколько раненых амазонок, изнемогавших от потери крови, были взяты в плен римлянами, Помпей торжественно объявил им пред всеми войсками, что лично засвидетельствует тебе, прекрасная царевна, что твои амазонки были истинными героями и заслуживали лавров победителей.

– Он это сказал им? – спросила Клеопатра. – Это правда?

– Клянусь богами, правда! – говорил кормчий. – И Помпей велел пленным амазонкам оказывать почет как римским весталкам, или как бы они были его родные дочери.

– О, благодарение богам! – воскликнула Клеопатра. – Мои девочки поддержали честь Понта, и не уронили его славы.

– Где же в настоящее время римляне? – спросил Митридат.

– Приезжавшие из Колхиды греческие купцы говорили мне в Синопе, что Помпей с своими легионами направляется к своему флоту, стоящему в устьях Фазиса, – отвечал кормчий. – Вероятно, победив иберов и албанцев, он достаточно насытил свое честолюбие и возвращается в Рим триумфатором.

– Не думаю, – сомнительно покачал головой Митридат. – Сколько мне известно, честолюбие Помпея ненасытно.

– Чего же еще ему! – настаивал кормчий. – Мало того что родственник албанского царя прислал ему в подарок золотое ложе и много драгоценностей, царь иберов подарил ему не только ложе, но даже стол и трон, и все из чистого золота… [У Плутарха читаем: «Когда царь иберов прислал Помпею трон, кровать и стол – все из чистого золота, и попросил принять от него эти дары, то он взял и передал все это квесторам для обращения в собственность государственной казны», гл. 36]. Будет, что ему показать Риму в своем триумфе!

– Ему и этого мало, – возразил Митридат, – ему хочется со мной помериться силой… В Риме говорят, что слава Митридата не давала спать Марию, Сулле и Лукуллу, а теперь не дает Помпею… До сих пор он побеждал только «варваров», и то на суше, а одни бессмертные боги ведают, что ожидает его на море…

Митридат в это время думал о проречении дельфийского оракула, о «плавающем городе»… Он тут, этот подвижной город…

Отплывая с флотом из Пантикапеи, Митридат любовно провожал глазами удалявшуюся от него великолепную столицу его Босфорского царства…

Ослепительно белели на солнце высокие стены акрополя… Гордо возносилась к голубому небу наблюдательная башня… Мраморные колонны храмов, мраморные и бронзовые статуи богов, портики и гигантское изображение Посейдона с трезубцем, гениальное творение бессмертного автора Пергама, все это представляло с моря величественную и чарующую душу картину…

– Какая красота! – тихо говорил Фокион, стоя на палубе царской триремы и провожая умиленным взором уходившую в дымчатую даль северную столицу Митридата. – Куда Риму до этого перла морей!.. Только божественные Афины с дивным акрополем и всеми сокровищами искусства могли сравниться с Пантикапеею… Но теперь, увы! и Афины в развалинах… О, преступный Рим!

Митридат услышал этот негодующий возглас старого учителя.

– Вечные боги в лице моем отмстят ему, – сказал он.

С задних трирем доносилось заунывное пение скифов.

Слышались имена Перуна, Сварога… Унылым раздольем степей веяло от этих скифских песен…

– Славят богов моей страны, – задумчиво проговорил Яр, скиф, оруженосец Митридата, прислушиваясь к заунывному пению степных соотечественников. – Сколько новых могил понасыпано в наших степях с той поры, как я покинул родину!.. Поклонился я и свежей могиле последнего царя… Высокая такая… А вокруг ее мертвые отроки на конях… стерегут мертвый покой царя, хоть у самих давно птица глаза повыклевала… Хороший священный обычай… Пятьдесят мертвых отроков на мертвых конях, какая картина!.. А еще нас же называют «варварами»…

На горизонте показался корабль, державший курс на север. Завидев флот Митридата, он поторопился переменить курс; но Артос, навмарх Митридата, велел поднять мирный флаг, и встречный корабль стал приближаться.

– По оснастке я вижу, что этот корабль из Милета, – сказал Артос. – Но, судя по курсу, он заходил или в Синоп, или в Колхиду, в Фазис.

– Быть буре, – заметил Фокион, – стада Посейдона что-то разыгрались.

Дельфины, действительно, целыми стадами выныряли из моря и быстро опять скрывались под водой.

Встречный корабль поравнялся с передовой триремой флотилии Митридата.

– Откуда и куда путь держите? – крикнул в воронкообразную трубу Артос.

– Теперь из Фазиса в Фанагорию, – был ответ.

– А что слышно в Фазисе про римлян?

– Говорят, что Помпей вступил уже в Колхиду, и что царь Армении отдал ему все свое царство.

– Какой царь, Тигран? – спросил Митридат.

– Тигран… В Армении один царь.

– Может быть, это Тигран царевич, из Артаксаты?

– Нет, сам царь, что в Тигранокерте.

[Веллей Патеркул говорит: «Первым пришел к Помпею сын Тиграна, но против воли отца, а скоро и тот сам явился с повинной и предал в его руки себя и свое царство, говоря, что он никому, ни из римлян, ни из какого бы народа тот ни был, не отдастся, кроме Помпея. Царь, хотя не лишился своего престола, должен был, однако, заплатить громадные деньги». – Historiae Romanae, Lib II, 37].

Известие это поразило Митридата… Вся Армения во власти Помпея!

– Значит, и моя сестра Каллиопа, теперь римлянка! – с негодованием воскликнула Клеопатра. – О, боги! Какой позор!.. Муж моей сестры трус!

– Римлянка ли моя Каллиопа, или нет, это еще вопрос, – возразил Митридат.

– Как вопрос, отец! – горячо проговорила Клеопатра. – Может быть, и она будет красоваться с своим трусом мужем в позорном шествии за триумфальной колесницей Помпея… О, мои девочки! Ведь и их поведут в Рим на позорное зрелище, как нумидийских или мавританских рабынь, как говорил тот кормчий в Пантикапее, когда рассказывал о поражении царей Артока и Оройза… Золотой трон Артока, золотые ложа, золотой стол и мои амазонки, какое зрелище для гнусного Рима!

– Не предавайся прежде времени мрачным мыслям, дочь моя, – успокоительно сказал Митридат. – До триумфа еще далеко… Вспомни, что прорекло в Дельфах божество устами Пифии… «Плавающий город» еще не вступал в дело… Я рад, что римляне подвигаются к Фазису, к своей гибели.

Примечания

По изданию: Полное собрание исторических романов, повестей и рассказов Даниила Лукича Мордовцева. – [Спб.:] Издательство П. П. Сойкина [без года, т. 16], с. 97 – 101.