9. Триумф мертвого Мария в Риме

Даниил Мордовцев

Положив на соединенные щиты тело своего вождя-победителя, которого они боготворили, римляне с триумфом понесли его на своих плечах с поля победы, гоня во след ему толпы пленных халибов, таохов и макронов.

Возвращаясь к оставленной на море своей флотилии и проходя по землям халибов, таохов и макронов, победители подвергали новому разрушению и огню все встречавшееся на пути и захватывали в плен жен и детей побежденных народов, чтобы присутствием в Риме, на триумфе мертвого победителя, возможно большего числа пленных возвеличить славу любимого вождя.

Достигнув места стоянки своей флотилии, римляне немедленно вытесали из берегового гранита раку и, положив в нее обнаженное тело Мария, залили ее доверху чистым как слеза медом, для предохранения тела от разложения, и прикрыли раку каменной плитой. Так в древности сохраняли тела в меду иногда на продолжительное время. Так и Ирод, царь Иудеи, долго сохранял в меду убитую им, безумно любимую супругу Мариамму.

Потом римляне принесли жертвы богам, как споспешествовавшим их победе над Митридатом и Тиграном, так и тем, которые должны были благоприятствовать их предстоявшему плаванию по морям.

– Бессмертный Эол милостиво надувает наши паруса, – сказал навмарх флотилии, – воспользуемся же милостями богов.

– Здесь, в Понте, трезубец бессмертного Нептуна не всегда спокойно стоит в углу его подводного жилища, – заметил один из центурионов.

– Да, меня раз тут жестоко трепал Борей, когда я с славным Цицероном плыл к храму Ифигении в Тавриде, куда стремился оратор, чтоб поклониться жертвеннику, у которого священнодействовала благородная дочь Агамемнона, – сказал навмарх.

– Но достаточен ли у нас запас воды? – обратился он к проходившему мимо своему помощнику.

– Воды хватит до Босфора и Пропонтиды, – был ответ.

Жалобными воплями огласили воздух пленные, женщины и дети, несчастные макроны, таохи и халибы воплями прощались с родными местами, которых им больше не суждено было увидеть. Жестокое время!..

Боги благоприятствовали плаванию римлян, и только Сцилла и Харибда за что-то разгневались на триремы, на которых возвращалось на родину римское войско с телом своего вождя, и чтобы умилостивить морских чудовищ, с каждой триремы пришлось выбросить в бушевавшие водовороты по мальчику и девочке, невинных детей макронов, таохов и халибов.

Только к «идам» летнего солнцестояния флотилия прибыла к устьям мутного Тибра, священной реки римлян.

Извещенный через гонца о прибытии флотилии с телом победителя царей понтийского и армянского, Рим поспешно стал приготовляться к торжественной встрече праха того, чье грозное имя было пронесено во все концы тогдашнего мира и наполнило неувядаемою славою державный Рим – город Сципионов и Гракхов. На форуме тотчас же воздвигнута была триумфальная арка, увенчанная лаврами и черными, траурными розами из садов Тускулума и Тибура. Вдоль портиков храмов устроены были сиденья для знатнейших римских граждан и наиболее почтенных матрон.

Скоро настал и день въезда мертвого триумфатора.

Триумфатор мертвец! Небывалое явление в городе Ромула и Рема!

С утра весь ход по «священному пути», по «via sacra», и боковые пространства по форуму вплоть до высот Капитолия, до подножия Тарпейской скалы и до портиков храма Юпитера Капитолийского, все свободное от шествия процессии пространство было залито ликующим даже во всенародной печали о великой утрате Римом. На встречу мертвого триумфатора вышли все власти Рима: враг Мария Сулла, Цинна, Серторий, сластолюбец Лукулл, молодые Красс, Гней Помпей, весь сенат в полном составе, весталки в своих белоснежных одеяниях, все члены сословия всадников, эдилы и дети знатнейших граждан, мальчики и девочки, усыпавшие цветами мостовую «форума» и весь «священный путь».

Наконец, показалась процессия. По via sacra медленно двигалась триумфальная колесница, везомая четырьмя прекрасными белыми конями. С правого боку колесницы шел сын триумфатора, Марий Младший, с печатью глубокого горя на мужественном лице; с левого – государственный «клеветник», который, однако, хранил глубокое молчание, согласно кодексу римского народного обычая: «de mortius aut bene aut nihil».

– О, великие боги! – пронесся шепот ужаса по форуму и вдоль священного пути.

И было отчего! На золоченой триумфальной колеснице восседал… мертвец! Увенчанная лаврами мертвая голова была приклонена к пологой спинке колесницы. Белая мантия, вышитая золотом, отчетливо оттеняла страшное до ужаса, худое до неузнаваемости лицо мертвеца, которое, казалось, грозило новыми ужасами Риму за былое оскорбление, за изгнание, за скитание по развалинам разрушенного Карфагена.

Но что вселяло в зрителей еще больший ужас, так это то видение, тот страшный облик чудовища, которое стояло на колеснице позади мертвеца и правило конями, везшими колесницу.

– О, великая Прозерпина! – послышался стон из рядов весталок. – Это одна из фурий Тартара. Какой ужас!

– Это Сивилла египтянка, предсказывавшая, что Марий семь раз будет консулом, и предсказание ее оправдалось, – сказал молодой Помпей юной весталке. – Не бойся, жрица великой Весты.

– Эта страшная мегера сопровождала Мария во всех походах и битвах, – добавил юный Красс, любуясь хорошенькой весталкой и думая про себя, – и такая красота, такой пышный цветочек должен завянуть в храме богини!

Между тем возбуждавшая ужас египтянка, казалось, никого не видела и ни на кого не глядела: – ее взор, горевший каким-то диким огнем, как будто видел перед собою что-то далекое и никому невидимое. Это далекое и невидимое была ее родина, далекий Египет с священным Нилом и вечными пирамидами, которых ей уже не суждено было увидеть.

Вслед за колесницей мертвого триумфатора между рядами когорт Мария с высоко поднятыми легионными орлами двигались толпы пленных халибов, таохов, макронов с их женами и детьми, которые с невыразимым удивлением, смешанным с леденящим душу ужасом, смотрели дикими глазами на все это невиданное, чего не рисовало им даже воображение в горах и дебрях их далекой, увы! навеки потерянной родины, смотрели с диким ужасом на невиданные ими лица, одеяния, на все эти дворцы, храмы и портики.

– Какой великий дух отлетел от Рима! – грустно сказал Цинна, глядя в мертвое лицо поравнявшегося с ним триумфатора.

– А сколько тысяч душ этот великий дух отправил в область Тартара, – покачал головою Серторий, этот прекраснодушный сын железного Рима.

– Да, это участь всего великого, – заметил стоявший тут же хмурый Сулла, вспомнив, сколько теней, отправленных и им в этот Тартар, ждут его там.

Несколько в стороне, ближе к Тарпейской скале, уже все было приготовлено к сожжению трупа. Там возвышался похоронный костер, воздвигнутый в форме алтаря и сложенный из сухого елового леса. Около костра полукругом стояли жрецы Изиды в белых одеяниях и с хлебными колосьями в руках. Не было только у костра, обычных при похоронах, изображений предков усопшего, ибо у Мария, вышедшего из неизвестности, не было предков. Далее стояли обычные плакальщицы в траурных одеяниях. В черные одеяния драпированы были и носильщики, державшие в руках зажженные факелы.

Как только остановилась триумфальная колесница, жрецы торжественно двинулись к ней, а за ними следовали носильщики.

Откуда-то раздалась невидимая, тихая и печальная похоронная музыка, сливавшаяся с похоронным пением плакальщиц.

По знаку старшего жреца Изиды, носильщики сняли с колесницы тело триумфатора и, плавно, торжественно донеся его до костра, возложили на это последнее ложе великого римлянина, победы которого прославили Рим и покрыли бессмертием имя Мария.

Египтянка стояла у костра мрачная и неподвижная, как изваяние.

По знаку старшего жреца Изиды, факельщики со всех сторон подожгли костер, и он мгновенно вспыхнул, как гигантское паникадило.

Вдруг вопли плакальщиц неожиданно слились с дикими, душу раздирающими воплями женщин и детей пленных халибов, таохов и макронов, и казалось, что это неслись к небу вопли всего Рима и всех тех, кого при жизни осиротил ужасный покойник.

Испустив дикий, какой-то нечеловеческий крик, страшная египтянка упала на труп уже полусожженного Мария и тут же вместе сгорела с ним, смешав пепел от своего испепелившегося тела с пеплом от тела Мария.

Примечания

По изданию: Полное собрание исторических романов, повестей и рассказов Даниила Лукича Мордовцева. – [Спб.:] Издательство П. П. Сойкина [без года, т. 16], с. 47 – 51.