В.А.Чивилихин об этногенезе
Жарких Н.И.
Рассуждения автора об этом предмете заключены в рамку из двух высокопатетических периодов, один из которых находится при въезде в "Память", на стр. 186, а другой – при выезде, на стр. 740:
"Нет на земле великих или малых народов, есть многочисленные и малочисленные; они стали такими или этакими в силу различных, не зависящих от них обстоятельств, управление которыми приходит лишь с социальной новизной. Веря в гуманистическое развитие мира, я думаю, что общечеловеческая ценность малочисленных народов будет всё время возрастать, потому что каждый из них несёт в будущее земли людей драгоценные шифры тысячелетий – язык, обычаи, навыки своих предков, неповторимый психический склад, наследственные гены; мир становится неполным, обеднённым, его гуманистическая сущность ущерблённой, совесть запятнанной, если исчезнет последний из могикан или пруссов! [с. 186]
Любой народ, где бы он ни жил и каким бы малочисленным он ни был, представляет собой стремительно возрастающую с годами и веками общечеловеческую ценность – он несёт в будущее земной истории неповторимую свою культуру, язык, предания старины, обычаи, ремёсла. В бурях европейской истории текущего тысячелетия счастливо дожили до наших дней так называемые 'малые' народы – вепсы, баски, гагаузы, саами, табасаранцы и многие другие. Нет на этом старом цивилизованнейшем материке только бодричей, лютичей, руян и пруссов. Мы не знаем, какие оттенки приобрела бы история Европы, если б остались в ней эти народы, а давнее тяжкое преступление против человечества ещё недостаточно квалифицировано по заслугам…" [с. 740]
О таком восточноевропейском народе, как крымские татары, автор предпочитает не упоминать. Что ж, это его право – право эссеиста лопотать о том, о чём он хочет. Хуже другое – то, что эти торжественные клятвы, эти чеканные строки представляют собой враньё. На самом деле автор стремится выгодно оттенить происхождение русского народа и бросить тень на этническую историю всех других народов – как больших, так и малых.
Пример первый. Автор рассуждает о том, кто были арии, а Любознательный Читатель ему:
"Минуточку! Если арьи, ушедшие в Индию, были степными скотоводами, то оставшиеся арьи-земледельцы – частично, может быть, предки балто-славян, у которых оказалось с арьями столько языковой и культурной общности, это мы, а вовсе не немцы, вроде как бы арийцы!
– Только нельзя на этих или каких-либо других научных разысканиях строить какие бы то ни было расистские концепции. Немецкие фашисты пытались создать свою националистическую расовую теорию, согласно которой только немцы были якобы прямыми потомками ариев, настаивали на своей 'чистоте расы', особой 'избранности' немецкого народа, считали все другие народы умственно и физически неполноценными и этой антинаучной демагогией попробовали оправдать захватнические войны, бредовые планы уничтожения других народов, генетического 'улучшения' человеческой породы. Мы знаем, чем всё это кончилось…" [с. 472]
Вот к чему приводит невежество вкупе с неумеренной болтливостью. Почему евгеника – такая же наука, как и сравнительное языкознание, – поставлена в один ряд с геноцидом? Почему отыскание арийских корней – научная демогогия, а генетика человека – демагогия антинаучная? И что такое "это", о котором мы знаем, чем оно кончилось? Если это – гитлеровский геноцид, то он кончился вступлением союзников в Германию, а если это – евгеника, то она кончилась отставкой и смертью Н.К.Кольцова…
И вообще, когда меня поучают, что нельзя строить расистские концепции, мне почему-то кажется, что хотят сказать "нельзя строить неправильные расистские концепции". Например, если кто-нибудь, набравшись смелости, скажет, что еврей – тоже человек, а не жидовская морда, то такую расистскую концепцию нельзя признать правильной, на каких бы научных разысканиях она ни строилась. Как же её критиковать? Да только так, чтобы вышли неправильными и произвольными все расовые концепции. Иными словами, чтобы поймать царевну-лягушку, не жалко спустить всё Красноярское водохранилище. В военном деле такая система называется "огонь по площадям" – когда точное расположение цели неизвестно, обстреливают на поражение весь квадрат, в котором она находится. Так и наш автор – не имея возможности вести прицельный огонь по научно необоснованной нацистской расовой концепции путём противопоставления ей своей научно обоснованной схемы, он открывает поражающий огонь по всей площади расовых исследований, не различая при этом расоведения как науки от расизма как политической платформы – где уж ему такие тонкости различать, коль скоро он генетику с геноцидом путает. Повторяю ещё раз – критикуя ошибочные идеи, надо следить за тем, чтобы не скатиться в заданную оппонентом плоскость спора, не становиться с ним на одну доску, а то и впрямь выходит, что Альфред Розенберг был неправ только потому, что немцев считал арийцами, а раскинь он умом получше, он понял бы, где правда… и стал бы министром в СССР?
Переходя ко второму примеру, иллюстрирующему лживость торжественно объявленного автором интернационализма, я должен сказать, что здесь проявится самый опасный конструктивный принцип той системы, которая пронизывает хаос "Памяти". Этот принцип я для краткости назову денационализацией. Что это такое, видно на примере вопроса об этнической принадлежности варягов:
"До сих пор никто в точности не знает, кто такие были варяги" [с. 439]
– заявляет автор. Он перечисляет гипотезы об их этнической принадлежности и находит их неосновательными. Его собственное мнение суть:
"Название 'норманны' означает 'северные люди', 'викинги' – 'люди заливов'. И 'варяги' – тоже не народ, не племя, не этническая группа; 'варяжество' – род занятий, способ существования, профессия. Это были балтийские пираты, не знавшие других средств прокорма, кроме грабежа и продажи своего воинского умения. Разноплемённые отряды наёмников и разбойников состояли главным образом из норвежцев, а также, наверное, из шведов, финнов и датчан, кельтов и карел, славян и литовцев, пруссов и эстов". [с. 447]
Итак, варяги – не народность и не нация, а диагноз. Перечислив 10 этнонимов, носители которых, по его мнению, были в составе варягов, автор заключает, что никакой этнической определённости этот термин не несёт, а потому никто не должен, не имеет права обижаться за своих предков-варягов, если кто-нибудь этих предков обругает. Так как у них нет этнической определённости, то никакой ныне живущий народ не имеет права указать на них как на своих предков, считать их своими. Это не мои домыслы – далее, в параграфе о Куликовской битве, я приведу слова автора, где он прямо заявляет: так как неугодные мне люди в этническом отношении есть никто, то я смело могу прилагать к ним любой эпитет из "Избраннейшего словаря ямских, сапожных и сантехнических выражений" и никто не имеет права мне возразить. Вот это и есть денационализация: цель её – принизить и оклеветать таких людей, такие народы, такие государства, которые автору не нравятся; средство её – объявить этногенез их сложным, запутанным, перечислить побольше этнических единиц, входящих в них, объявить, что здесь нет преобладающего элемента, нет этнического единства, а есть такой разброс по этническому признаку, что о национальной определённости говорить нельзя. Ключевые слова тут – "разноплемённый", "разноязычный"; как только я их встречаю, так уж и знаю, что автор хочет какую-то пакость учинить.
В самом деле, если мы, используя открытый автором метод, начнём рассматривать этногенез любого современного народа, то что выйдет? Возьмём хоть поляков. Что такое польский народ? что это за географические новости? Нет польского народа – были там великополяне, малополяне, мазовшане, лютичи, бодричи, пруссы, ятвяги, которые верили в разных богов, подчинялись разным начальникам, языка своего у них не было – он известен как литературный с 16 века, религия и культура у них заимствована от католического мира, городов своих у них не было, а какие были, так те населены были немцами, евреями и армянами, а самих так называемых "поляков" там было ничтожное меньшинство; объединялись эти разноплемённые ватаги, условно и собирательно называемые "поляками", в разбойничьи орды только затем, чтобы грабить и захватывать чужие земли; ни экономики, ни политики у них своей не было; хозяйство их было основано на грабеже покорённого ими населения Украины и Белоруссии, а политика состояла в том, чтобы мешать закономерному процессу объединения всех восточных славян вокруг Москвы.
Или немцы! Есть ли немецкий народ? – нет, ни в коем случае! В самом деле, есть саксонцы, баварцы, вюртембержцы и др. и пр., которые ещё в конце 19 века не вполне понимали друг друга, у которых, никогда не было своей единой государственности – первый рейх был лоскутным, второй просуществовал всего 42 года, третий – и вовсе 12 лет, жили они продажей своего воинского искусства и отчасти расхищением природных богатств, доставшихся им после покорения коренного населения; кроме этого, они занимались захватом славянских земель, и так далее. И ведь всё это только я в шутку привожу, а сам автор рассуждает так далеко не шутя…
Но давайте рассмотрим при помощи этого метода русский народ – может, и его тоже нет? В самом деле – поляне, древляне, волыняне… подозрительно это… Но русский народ спасается от всеразъедающего алгоритма денационализации за крепкой нерушимой стеной принципа двойной меры: той мерой, которой мы до сих пор меряли другие народы, нельзя, оказывается, мерить русский народ. Почему? – автор не велит.
"Наши отдалённые предки всегда жили на Днепре, они были автохтонами, то есть коренными жителями приволжских и причерноморских степей и прилегающих районов Европы". [с. 466]
Если осторожный учёный Б.А.Рыбаков помещает праславян-сколотов в трапеции Днепр – Тясмин – Синюха – Южный Буг, то храбрый и безответственный публицист В.А.Чивилихин отдаёт им приволжские и причерноморские степи, а в довесок прилегающие районы Европы. Об испомещении скифов, сарматов, хазар автор не задумывается. Пошли вон, говорит, ваши земли мне для наших-предков-славян нужны!
Не случайно автор говорит, что древние племенные названия русских вышли из употребления в 12 веке; не случайно он обмолвился, что мы и сейчас почти без перевода понимаем древние памятники литературы; не случайно он предписывает Илье Муромцу вести только оборонительные сражения, – всё это следствие применения к русскому народу другой меры, не такой, как ко всем прочим. Это ли способ для достойного введения его в мировую историю?