В.А.Чивилихин – источниковед

Жарких Н.И.

Любознательный Читатель спрашивает автора, откуда он узнаёт исторические факты:

"Понимаю, что наше свободное путешествие в прошлое позволяет предполагать кое-какие второстепенные подробности, но нам всё же следует придерживаться более или менее достоверных фактов в главном. Откуда известно о бескормице в войсках Субудая, дислокации его отрядов, месте ставки Батыя или, скажем, о каком-то богатом городе, по соседству с Козельском? В летописях-то об этом ничего нет!

– В летописях нет много [? многого?] из того, что тогда происходило. И мы с вами пытаемся восстановить события, используя отрывочные летописные строки разноязычных авторов, народные предания, топонимику, фольклорные и литературные произведения, археологию, исторические аналогии, работы знатоков средневековых войн… И всё же открытая нами страница родной истории так темна, что никак не обойтись без предположений, допущений, логических выводов… Однако очень многое становится практически неоспоримым". [с. 549]

Здесь перечислены основные категории источников. Посмотрим, как автор ими пользуется. Вот отрывочная фраза из русской летописи:

"Древний вал Козельска, насыпанный довольно близко к южному обрыву, располагался необычно – не перед стеной, а за ней, перед детинцем. В Ипатьевской летописи сказано предельно ясно, что 'разбившим града стену и вознидоша на вал татаре'." [с. 513, 603]

В этом коротком комментарии, повторённом для ясности дважды, допущено сразу несколько ошибок. Во-первых, всякий, кто хоть раз видел реконструкцию обычного древнерусского вала и стены, знает, что стена располагается не перед валом и не за ним, а сверху, по гребню вала. Во-вторых, летопись не подтверждает предложенной автором уникальной конструкции Козельска, а говорит об обычной: после того, как татары разбили стену, стоявшую по гребню вала, они взошли на вал, то есть овладели проломом – обычная последовательность штурма.

А вот отрывочное замечание об иностранной летописи:

"Не всё же писцы Рашид ад-Дина, в самом деле, выдумывали […] Он слабо и лишь по позднейшим разноречивым рассказам представлял обстоятельства набега орды 1237 – 1238 гг., вообще не знал подробностей западных походов орды…" [с. 598, 600]

Как всё-таки хорошо быть патриотом! Воображаю я, какая вонь поднялась бы, если бы какой-нибудь иностранный автор вздумал написать "не всё же Нестор, в самом деле, выдумал" – сколько было бы разговоров о принижении, унижении и искажении русской истории. А Рашид ад-Дина можно походя лягнуть – не станет ведь покойник возражать.

Способов использования литературных произведений я насчитал три. Во-первых, это цитирование исторических сочинений; во-вторых, неоднократные заявления, что автор не прочёл всего, что относится к его теме (указал, но не использовал); в-третьих, есть сочинения, которые автор использовал, но не указал. Примеры этого последнего способа будут явлены ниже.

Принятую автором логику исторического исследования характеризует следующий пример. В.А.Чивилихин авторитетно заявляет:

"– Наши предки предпочитали гибнуть, но не штурмовать стен своих городов.

– Минуточку! Откуда это известно? – спрашивает Любознательный Читатель.

– Ниоткуда не узнаешь обратного. В летописях – ни слова, у восточных авторов, наполнивших подробностями тома – тоже, хотя там есть вполне достоверные рассказы не только о том, как покорённые народы штурмовали свои столицы, но и легко подчинялись другим военным целям врага, составляя целые армии для борьбы с собственным народом […] Только нет ни одного даже отдалённого примера из истории нашествия орды на Русь!" [с. 282 – 283]

Отсюда следует, что если нам о некотором событии совсем ничего не известно, то мы тем не менее должны о нём фантазировать, руководствуясь тем только ограничением, чтобы фантазия наша клонилась к возвеличению России и посрамлению её врагов. Сам автор даёт нам блестящие примеры в этом роде:

"– Как можно подтвердить предположение о ледяном панцире Козельска? – спрашивает любознательный читатель.

– Археологически, конечно, нельзя, но мы спокойно можем предположить изобретение такого фортификационного средства. Думать иначе было бы недопустимым неверием в сметку пращуров, умевших блестяще использовать особенности родной природы и климата". [с. 413]

Теперь мы знаем, что в исторических реконструкциях мы должны руководствоваться нашим пониманием меры гениальности наших предков, причём с таким расчётом, чтобы эти предки выходили доблестными и сообразительными. Спасибо за такое открытие!

"Какой-нибудь южный город можно было покорить без боя, лишив его жителей воды, но у козельцев, отделённых от рек стенами, наверняка были вырыты колодцы. В крайнем случае, за время осады они могли их вырыть". [с. 419]

О мере предусмотрительности наших предков мы можем судить по тому, что в момент осады Брестской крепости в июне 1941 г. у гарнизона не оказалось ни запасов воды, ни колодцев. Гарнизон, как известно, изнемогал от жажды и случай был действительно крайний, но попытки рытья колодцев ни к чему не привели, не смотря на то, что уровень вод Буга всего на несколько метров ниже уровня двора крепости. Вот какие печальные последствия произошли от такого невинного упущения, что не прочитали своевременно В.А.Чивилихина, которому ничего не стоит вырыть глубоченный, чуть лине 40-метровый колодец в цитадели Козельска, – у него ведь в руках главное созидательное орудие советского человека – перо и бумага…

Периодизация истории также, по мысли автора, имеет политический и клеветнический харктер:

"Время на земле для всех её обитателей текло одинаково [10], и мы, будто вступившие из древности сразу в новое время, по чьей-то недоброй воле вдруг попадаем в число народов отсталых и второстепенных, хотя, бесспорно, имели, как и все другие, своё средневековье и свою подлинную древность". [с. 489]

Плохо быть патриотом! Куда ни оборотись в нашей исторической науке, везде непорядок, везде стремление принизить и оклеветать русский народ. Патриотам по их малочисленности и невежеству за всем усмотреть трудно, и антипатриоты, пользуясь этим, вредят как могут. Патриотично было бы, по мнению автора, говорить, что

"средневековье наше завершилось, очевидно, приращением к могуществу Русского государства Сибири, древность же не началась, а наоборот, закончилась основанием Киева в 5 веке". [с. 490]

Примечания

[10] Можливо, тут слід вбачати випад проти міркувань не названого в тексті Л.М.Гумільова про нерівномірність історичного часу.