Фомкина жена

Г. Ф. Квитка-Основьяненко

Не могу изъяснить, что я чувствовал, узнав от проклятой старухи эти ужасные подробности!.. Лихорадка била меня… и я почти в беспамятстве бродил по селению…

Так! участь Ганнуси решена невозвратно… она погибла!.. но как объявить об ней несчастной ее матери, которая, при всей горячности к дочери, решительно должна отказаться от нее… несчастная!

В продолжение мучительной ночи я придумывал, что мне делать? Ехать к помещику, упрекать его, ссориться с ним, требовать дочь к матери… но она жена, муж ее не отпустит… и жена камердинера развратного барина!.. Боже, боже мой!.. Что мне делать?.. Несчастная Ганнуся!

Рано утром, показав свои бумаги, потребовал я от сельского начальства лошадей в деревню помещика, погубившего Ганнусю, не для того чтобы требовать ее – этого невозможно было сделать, – но, по крайней мере, видеть ее, увериться в ее погибели и поплакать вместе с нею, если не истреблены в ней чувства совершенно.

Волостной писарь явился ко мне с предложением предосторожностей:

«Их благородие хотя и не в отдаленности жительствует и ваше благородие скоро туда изволите доехать, но как их благородие изволят рано с утра ежедневно напиваться пьяны со своею прислугою и во оное время изволят грубиянить и досаждать всем приезжающим к их благородию, хотя бы и по казенным делам, то не благоугодно ли будет вашему благородию отправиться к их благородию попозднее к вечеру, ибо их благородие вторично напиваться изволят не ежедневно, то статься может, что ваше благородие изволите обрести их благородие в трезвости и поговорить о деле».

«Какая мне нужда до их благородия, хоть бы он и замертво был пьян? Я еду увидеть ее и увериться в ее погибели!» – так думал я, поспешая к своей цели. С горестным чувством приближался я к деревне; и как прежде я пламенно желал отыскать Ганнусю, так теперь при мысли, что найду ее замужем за слугою, фавориткою барина, обесчещенную, развращенную, погибшую навсегда!..

Наружность моя, принятая еще в Харькове, дала мне повод, не обращая ничьего внимания, остановиться в шинке. С пьянствующим там лакеем я свел знакомство и узнал от него, что господа поехали в гости к соседям. Попотчевав его и ведя осторожно расспросы, услышал, что барин их человек старый, но развратный, живет с женою нехорошо, людям велит жениться, на ком сам знает, вот как и Фомке велел жениться на харьковской…

– На харьковской? Не Ганнусей ли зовут? – спросил я торопливо.

– Тш! – как ты смеешь так называть их? – сказал он шепотом. – Они уже теперь Анна Савишна.

– Нельзя ли мне повидаться с нею?

– Повидаться? Пожалуй! Она у нас спесива, хотя и великая персона. Да что она, родня тебе, что ли?

– Как же, брат, троюродная племянница моему внучатному крестнику.

– Хе-хе-хе-хе! Знаем, знаем; понимаем все. Мужа ее также нет дома… а таким гостям, для ради старого знакомства, она рада будет.

Я поднес своему знакомцу еще чарки две водки, и мы пошли. Меня бросало то в жар, то в озноб. Наступает решительная минута!.. Все выскажу ей и убегу от нее навсегда.

Входим в комнату, очень хорошо прибранную… О, что я чувствовал, осматривая все!.. Она сидит к нам спиною… и наряд ее доказывал мне ее бесчестие!..

– Ганнуся! – едва я мог выговорить.

– Что? – сказала она и оборотилася ко мне…

– Это… это не она! – вскричал я, задыхаясь от полноты восторга и изумления.

– Что вам надобно тут?

– Ничего… я думал… – и, не объясняя более ничего, в неописанной радости выбежал от нее.

– Дурак… нахал… пьяный! – визжала красавица пискливым голосом вслед мне, но я не обращал ни на что внимания и как мальчик, вырвавшийся из школы от предстоящего ему наказания, бежал легко, быстро, весело к шику и приказал впрягать лошадей.

Пьянюшка-лакей не оставлял меня, к счастью моему.

– Что, брат, не солоно похлебал у троюродной племянницы? – спросил он меня, глупо посмеиваясь.

– Нет, это не та.

– Так и тебе не та, как и нашему барину?

– Как, что такое? расскажи, пожалуйста! – и поставил перед ним водки, горя нетерпением, что я услышу от него.

– А вот что, любезный друг! Барин приторговал в Безлюдовке, вон там, у какой-то старухи красотку и послал нас за нею; вот мы и поехали; приехали, ан тпрру! нету ее и след простыл. Мы и поехали назад, то есть, примером сказать, обратно; а тут девки рвут травы, да все харьковские, бойкие да красивые; меры нет! Вот мы к ним, а они к нам. По слову, по другому мы и рассказали свою беду и боимся без добычи возвращаться. А одна из них – вот эта, ни с пустого слова: «Я с вами поеду». Мы просить, а она расспрашивать, как и что и почему? Да скок в повозку, мы и привезли. Барин сперва осерчал, говорит: «Не та!» – Се да то, да прочее; а после говорит: «Ладно, наша! Женись, Фомка!» – Вот Фомка и женился.

Сколько было у меня денег в кармане, я все бросил пред него и поспешил выехать обратно в Харьков.

Примітки

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1979 р., т. 2, с. 364 – 366.