Мадам Чучукалка

Г. Ф. Квитка-Основьяненко

– Куда прикажете, барин, ехать? – спросил меня извозчик, коего лошади с сильным напряжением протянули дрожки уже на довольное расстояние и мы находились при разделении дороги в пять улиц.

– За Нетечу, – сказал я и снова погрузился в размышления об участи бедной Ганнуси.

– Ну, вот и Нетеча, – сказал извозчик, переехав реку в глубокий брод, – а теперь в чей дом? – «Качи… чаки… кучи… ну что делать? я совсем забыл, как ее фамилия!» – «Да что она, ваше благородие, мадам, что ли?» – «А кто ее знает! – сказал я с досадою и тем же напевом, как мне отвечала Ганнуся, сими же словами. – Мадам ли она, мамзель ли, а только помню, что она печет пирожки». – «Так бы мне и говорили; теперь знаю. Ну, други! потяните еще немного. Мадам!.. – продолжал смеясь извозчик твердить, – хороша мадам!.. Вот что ни лучшая булочница на весь Харьков, – сказал он, остановившись у ворот одного обывательского двора, – да что Харьков; навряд ли и во всем свете есть ли другая, как наша Пиючка; уж какие скусные булки печет…»

Вошед в первую комнату, я спросил хозяйку, не от нее ли ходит по городу девочка и продает пирожки? Надобно было видеть, как обиделась моим вопросом почтенная старушка!

– «Благодарю бога, я еще не дошла до такой крайности, чтоб торговать пирожками! я веду торг одними булками, и мои булки на весь город, на всю губернию; кто не знает Пиючкиных булок?» – и прочее в этом тоне продолжала, что я насилу мог остановить похвальное ее слово своим булкам. Когда же спросил, не знает ли же она, где живет тут же ее подруга, или товаришка, пекущая пирожки? – она, с некоторою гордостью сказав мне: «Нам не след того знать», – с презрением отвернулася и ушла в другую комнату, захлопнув за собою дверь.

Нечего было делать; должен был в чужом городе отыскивать незнакомую женщину, коей прозвище позабыл. Наконец после беспрестанной езды взад и вперед мы отыскали прозвище «мадам Чучукалки», как ее величал извозчик, а потом и самое местопребывание ее.

– Здесь ли живет булочница Чучукалка? – спросил я, вошед из больших сеней в избу налево. Хозяин, сидевший за столом и клавший что-то из тетради на счетах, положив палец на тетрадь, приподнял голову и, не отвечая, рассматривал меня.

– Извини меня, любезный, что я тебе помешаю…

– Ничего, ничего, это ничего, – сказал он, вставая и прибирая в сторону свои занятия, – скуки ради кладу дещо на счетах. Присядьте, пожалуйте, – промолвил он, указывая на чистую лавку, с коей спешил снять свой жупан, сброшенный им, видно, по возвращении домой.

– Ты, конечно, грамотный?

– Только полуграмотный: читать и писать не знаю, но в рассуждении коммерции нашей «обязан» был выучиться цифиры и класть на счетах.

– А какого рода коммерция?

– Коммерция наша, государь мой! – продолжал он с важностью, – поставка полушубков для промышляющих сим продуктом. Теперь наведывался к рабочим да, скуки ради, стал на счетах класть по тетради, взятой мною у приятеля из питейной конторы. А вашей милости чего угодно?

– Не здесь ли живет булочница Чучукалка?

– Она, ваше благородие, в рассуждении коммерции здесь живет, но не скажу вам, дома ли она, по той причине, что сейчас сам вернулся. Присинько! – сказал он обращался к светелке, – чи не знаешь, душко, дома наша постоялниця?

– Вистимо, что дома, – отвечал женский приятный голосок.

– Не отлучалась ли куда в рассуждении коммерции своей? Пойдите-бо, посмотрите.

– Та дома, дома; я сейчас видела ее, – отвечал другой голос, женский же, но погрубее.

– Так пожалуйте, ваше благородие, а может… извините… и поболее… пожалуйте за мною в противную хату, – сказал болтливый хозяин, отворил в сенях двери в другую избу и кликнув: «Улиание! вот его благородие вас спрашивает!» – и ушел, захлопнув за мною дверь.

Изба булочницы завалена была кадками, лопатами, ситами, решетами: пройти почти было невозможно, и я на каждых трех шагах останавливался, чтобы перелезть чрез скамейки, кадочки и т[ому] п[одобные] инструменты. Наконец добрался до хозяйки, месившей тесто и не обратившей внимания ни на провозвещение хозяина, ни даже на самое мое благородне, пред нее представшее.

С большою досадою отвечала она на первые мною ей сделанные вопросы; но когда увидела, что я так сильно интересуюсь Ганнусею, с нетерпением почти закричала: «А вы хотите взяты ее? Верно, мать прислала? Сделайте милость, хоть сейчас возьмите от меня эту «дармоедку…» – и со всею подробностью начала она рассказывать, сколько она издерживает на нее, с каким трудом сама едва кормится и что Ганнуся еще не может отрабатывать издерживаемых на нее денег… Я с трудом унял ее и то ласками, то просьбами, то поселением в ней надежды получить вознаграждение за все ее издержки отвлек ее от квашни и уговорил рассказать мне все любопытные для меня подробности, касающиеся к Ганнусе.

Примітки

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1979 р., т. 2, с. 333 – 334.