Предисловие

Яремич С. П.

Работая в течение многих лет над собиранием материалов по истории русского искусства, мы, естественно, не всегда были в состоянии удерживаться в точных пределах допустимых для исследования по искусству, как бы широко оно ни было задумано: в разгар работы, среди увлечения чудесной картинной галереей, захватывающей скульптурной красотой или потрясающей архитектурной мыслью, – мы слишком часто не могли не поддаться искушению сфотографировать все интересные картины известного собрания, мы делали снимки с двух-трёх точек каждой выдающейся статуи и снимали десятки и сотни деталей прекрасных зданий. Нечего и думать о том, чтобы весь этот гигантский художественный материал мог быть использован для «Истории Русского Искусства». Эта книга и без того вышла далеко за все пределы подобных изданий. Между тем, просматривая наши неиспользованные запасы фотографий и архивного материала, мы часто останавливались на мысли, что грешно оставлять весь этот ценный клад доживать свой век в папках. Однако, дождаться того времени, когда он, наконец, увидит свет, – казалось несбыточной мечтой.

И вот она сбывается и уже сбылась. Перед нами первое звено задуманной цепи, долженствующей охватить все части русского искусства. Свяжет ли наша цепь – пусть даже прекрасно выкованная, в чём мы далеко не уверены – сможет ли она связать разрозненные части огромного целого в стройное, логическое и ясное, наконец то ясное единство? Увы, – обещать этого мы не можем, ибо не в том наша задача и не для того мы эту цепь куём. Ещё меньше чем связывать, должна она навязывать кому либо, что-либо и когда-либо. Искусство свободно и не выносит никаких навязываний, предвзятостей и «непреложностей». И пусть грядущие звенья нанизываются одно во след другому без какой-либо исканной и предрешённой связи, пусть ложатся так, как им ляжется, – нынче современник, завтра давно ушедший, сегодня живописец, завтра ваятель, а там зодчий. Серия монографий не есть «история искусства», но она даёт возможность освоить известные стороны «истории» с такой исчерпывающей полнотой, с какой сделать этого не в состоянии и не вправе книга по «истории». Особенно это касается всей современности. В истории не место для явлений наших дней: говоря о современниках, историк неизбежно и роковым образом впадает в ошибку. Нашу серию мы открываем монографией так недавно ушедшего от нас вдохновеннейшего русского мастера нашего времени. Да будет его яркий образ, пышный почти как великие образы ренессанса, счастливой путеводной звездою на нашем дальнем пути.

Игорь Грабарь. С.-Петербург, 18 января 1911 года.

Михаил Александрович Врубель

Среди современности Врубель стоит как художник возрождения. Та изумительная способность видеть праздничное в жизни, воплощать его в дивных по строю композициях, – это отличительное качество у Врубеля налицо. Среди современного искусства Врубель является исключением. Художники ХІХ века имели, по большей части, иные вкусы, – они стремились к строгой и несколько печальной возвышенности образов или увлекались многоголосой яркостью повседневной жизни, как она представляется уравновешенному глазу. Правда, в середине века был некоторый возврат к традициям возрождения. Он в большей или меньшей степени проявился в нескольких одиноких художниках, которые, в сущности, остались без преемников. В русском искусстве традиция возрождения в значительной мере проявилась у Иванова. Во многих частностях именно с Ивановым скорее всего из художников ХІХ века можно сопоставить Врубеля. Но у Иванова были всегда отвлечения в сторону и тем он и ослаблял своё великое дарование. Ему казалось мало одного искусства и, как бы, не надеясь на собственные силы, он искал поддержки по сторонам и изнемог.

Врубель в этом отношении разительно противоположен Иванову. Несмотря на великие бедствия своей жизни, несмотря на страшное умственное одиночество, непризнание, отсутствие поддержки, невозможность провести в полной мере хоть однажды свои грандиозные планы, он остаётся верен своей задаче и своему искусству. Врубель не подражатель, он также, как и Иванов, выработал свой могучий стиль глубоким и внимательным изучением природы, он действительно последний мастер древнего праздничного искусства, давший последний аккорд этому невероятному творчеству.

Духовная индивидуальность Врубеля очень сложна. В этом отношении его можно сравнить с великими поэтами первой половины 19 века. И поразительная сдержанность скрепляет его характер. Так и в художественном отношении произведения его полны совершенного строя, того высокого строя, который отмечает редчайшее искусство. Явления реальной жизни, проходя через глаз великого художника, принимают волшебную окраску. Каждый предмет в восторженно настроенном уме становится божественным, чистым, прекрасным. Только такого качества ум, в связи с необъятным воображением, может служить воплощению красоты и создавать совершенные образы. Такого рода редчайшей способностью ума был одарён Врубель. В этом отличительная его особенность, его сила и значение.