Шельменко с письмом
Г. Ф. Квитка-Основьяненко
«Палки! А все палки! – так рассуждал Шельменко сам с собою, йдучи к саду Кирилла Петровича. – Думал ли ты, пан Шельменко, когда был волостным писарем – не теперь вспомнить! – думал ли ты, чтобы кто тебе посулил палок? Тогда вся волость [у] меня трепетала, и я всех рассылал, куда хотел, и не только грозил, но и наказывал кого и как хотел. Теперь сам разноси инструкции и приказы по другим волостям… Не послушай же, не отнеси или отдай не в те руки, куда следует, то уже капитан не сбрешет, отпустит сот несколько палок… я знаю его!..
Вот точно такая беда и с этим проклятым письмом: не отдай – от капитана верные палки; отдай же, да тебя на деле схватят – так тут помещик, даром что он пан Шпак и настоящий-таки шпак, а так угостит, что ну! Тотчас заедет в Харьковскую губернию (указывает на правую щеку), да в Рождественский уезд (указывает на левую и, сняв фуражку, схватывает себя за волосы, приговаривая), а оттуда в волостное правление да в нижний земский суд (нагибает себя к земле и показывает, как будут бить его), да как начнет угощать толчениками, буханцами и т. п. лакомствами, так будешь помнить его, и это письмо, и барышню, кажется, по имени «блондина». Всех их скоро забудешь!..
Бедный, бедный Шельменко!.. Что же мне мешает и тут так же действовать, как капитан называет, как я действовал в волости? Буду стараться письмо отдать осторожно и не выдам капитана; поймает же меня пан Шпак – тут я всю беду сведу на капитана и расскажу, как он мне пригрозил и послал с письмом. Я человек служивый, отговариваться не смею; вот Шпак, приняв от меня письмо, подарит что-нибудь!.. Так и нужды нет: если с одной стороны будут палки, а с другой были бы деньги, то мы рады стараться, ваше благородие!»
В таких размышлениях и предположениях вошел он в сад Кирилла Петровича, но тут уже обстоятельства изменились. Это был день субботний, день мытья полов во всем доме Шпаков, и потому вся женская дворня приготовляла ведра, судки, воду и все, что нужно для мытья, и сзывались все женщины и девки в одно место для принятия от Фенны Степановны приказаний, кому какую комнату мыть. Собирались все, кроме Дуняши. Искали и отыскали ее в саду и привели для работы. Потому-то Шельменко, войдя в сад, как ни искал, но не встречал девки, которой велено было отдать письмо.
Пробираясь по излучистым дорожкам сада, Шельменко дошел уже до самого дома, все не встречая никого, как вдруг попадается ему Мотря.
Эта Мотря взята была Фенною Степановною во двор лет четырнадцати и, по замеченной в ней расторопности, сметливости, усердию к господскому добру, научена всему, что только знала Фенна Степановна. Когда Мотря пережила за двадцать лет и в ней замечалось более и более достоинств, желаемых барынею, то ей отданы были все ключи от всех кладовых, и все хозяйство Фенны Степановны поступило в полное ее ведение.
Она была отличная хозяйка: если и сама Фенна Степановна приказывала отпустить для стола два фунта масла, то она отпускала только один и доказывала барыне, что очень достаточно будет. Кирилл же Петрович и не думай приказать отпустить кому или подать даже и себе чего; она смело отвечала ему:
– Помилуйте, у нас этого нет; хотя и есть немножечко, так я держу для барыни.
И уже ни за что не выдаст чего лучшего, хотя бы сама барыня приказывала. Один ответ у нее был:
– Хорошо вам раздавать или тратить; а не станет, где возьмем?
А очень часто, скупясь раздать что из кладовой, увидевши согнившим, выкидывала вон тихонько, чтобы и барыня не видела. Беда ей была, когда наезжали гости и должно было подавать и сего и того. Она даже плакала, когда не могла изворотиться, чтобы не отпустить чего-нибудь. Особливо при разливке чаю и кофе и подаче сахарного варения, вещей, стоящих значительных денег, она уже выходила из себя. Кроме того, чудесная была смотрительница за работами девок и всегда задавала уроки вдвое против того, что приказала барыня.
Все в доме улягутся, а она все собирает оставленные корки хлеба, огарки сальные, недопитый квас, все приберет, спрячет и тогда уже идет к Фенне Степановне, окончившей молитвы на сон грядущий, отдает отчет за прошедший день, принимает приказания на завтра, рассказывает все происшествия, случившиеся во дворе: кто с кем бранился, кто что разбил, украл, говорил и проч., и проч.
Когда уже Фенна Степановна при всяком отдыхе Мотри переставала издавать свое: «ну!», тут Мотря догадывалася, что барыня уже започивали, выходила от нее и сама ложилась; но вставала всегда прежде всех, будила и заставляла приниматься за свои дела. Редкая, золотая женщина! На сто верст кругом все ключницы брали с нее пример.
Как ни любила Мотря Ивана Семеновича за то, что он не прихотничал, кушал, что ни подадут, и от лакомств, предлагаемых ему Фенною Степановною, всегда отказывался; когда оставалось на тарелках варенье после гостей, он приносил это к Мотре и вместе с нею выкладывал назад в банки. При недосугах Мотри сам за нее ходил в кладовую и выдавал повару масла еще меньше, нежели бы она отпустила, и много таких похвальных качеств видела в нем Мотря; но когда отказали ему в Пазиньке, она очень одобряла такую решимость господ своих.
– Что нам с него, барыня? – говорила она. – На рубль амбиции, а на грош амуниции. Только что золотые подсолнечники на плечах отдуваются, а карманы приплющены, как досточки. Нам надобно такого зятя, который бы к нам привозил, а не от нас вывозил.
В это утро Мотря, не имея кого надежного послать в сад для собрания упавших сырых и вовсе незрелых яблок для пирожков, кои очень жаловал Кирилл Петрович, вышла сама подбирать, и тут-то нашел ее Шельменко.
Не зная, чьей стороны она держится, он расположился действовать осторожно, и потому, подступи к ней, поклонился со всею ловкостию и после первых приветствий в пожелании доброго дня и по выслушании «взаимно и вам также», он повел атаку.
Шельменко
(посматривая на Мотрю, подбирающую с земли яблочки)
Какие вы полненькие!.. Какие вы полновидные!.. Какие стройные да какие проворные!
Мотря
(без внимания к нему, продолжает свое).
Такую меня бог создал.
Шельменко
Знаете что? Я вас – будучи – крепко полюбил…
Мотря
Какое же мне до того дело?
Шельменко
Как какое? Я вас – стало быть – так крепко полюбил, что в день – будучи – не сплю, а в ночь ничего не ем и все даже на стену дерусь, а вас – будучи – вспоминаю.
Мотря
Деритесь вы себе куда хотите, мне нужды мало.
Шельменко
Как нужды мало! Будучи – полюбите и вы меня также.
Мотря
Полюбить не долго, да какой из этого толк будет?
Шельменко
А такой толк, что – будучи – мы себе – стало быть – одружимся.
Мотря
Боже меня сохрани, чтобы я за солдата свою голову утопила!
Шельменко
Какой я – стало быть – солдат? Был когда-то – будучи – солдатом, но как себе такой храбрый, что только завижу турка, то так его и срубаю, так за то меня и пожаловали чином денщика, и уже я из простых вышел, а уже я – будучи – капитанский денщик.
Мотря
Так вы уже и благородные?
Шельменко
(с равнодушною важностию)
Эге!
Мотря
И жена ваша, по вас, станет благородная?
Шельменко
Вот-таки точнехонько, как и я. Чего доброго, может – будучи – дослужуся и до генеральского денщика. Гм! У нас так.
Как бес искуситель, Шельменко льстивыми своими рассказами возбудил в Мотре тщеславие до того, что она, забыв свое долговременное девическое состояние, полную доверенность к себе Фенны Степановны и неограниченную власть свою над дворнею господ своих, не читав никогда табели о рангах и не слыхав, в каком классе денщики офицерские и генеральские, поверила льстивым уверениям искусителя Шельменко, допустила в себе зародиться желанию стать благородною, а потому, оставя собирать яблоки, начала осматривать жениха со всем вниманием и спросила с удивлением:
– Дослужитесь до генеральского?.. Когда так, то хотя вы и очень нехороши собою, пыкаты, мордаты и пузо у вас нелюдское, но нужды нет, я, хоть и несчастлива буду с вами, но пойду за вас, чтоб стать благородною. Когда же вы пришлете старост сватать меня?
Шельменко
Знаете что? Будучи – иногда паны ваши вас не отдадут за меня, так мы прежде так сделаем, чтоб мой капитан – стало быть – на вашей барышне женился.
Мотря
Мои господа ни за что на свете не отдадут ее за него. Он гольтепа, бедный.
Шельменко
Так мы – будучи – так смастерим, чтоб они – стало быть – одружились. Ее не отдают, так мы хотим ее украсть, а вы нам – будучи – помогайте. Вот письмецо от моего капитана. К вашей – будучи – барышне; отдайте его секретненько; тут все написано.
– А чтоб вы не дождали с вашим капитаном, чтоб я вам помогала против моей барыни… – вскричала Мотря, увидев, что искание руки ее был только предлог, чтобы через нее действовать ко вреду Фенны Степановны.
Примітки
Табель о рангах – закон про порядок державної служби, виданий в Росії Петром Великим 24 січня 1722 р.
Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1979 р., т. 4, с. 232 – 235.